Page 807 - Архипелаг ГУЛаг

сильное общественное создание технической мысли, да все такие у нас погибли) Васильев
был видным деятелем, и ещё сейчас с твёрдым удовольствием вспоминает: «Мы
отказывались притвориться, что можно вырастить финики на сухих палках».
За то и были разогнаны конечно.
Весь этот край, Семиречье, куда мы приехали сейчас, он исходил пешком и изъездил на
лошади ещё полвека назад. Он ещё до Первой Мировой войны рассчитал проекты
обводнения Чуйской долины, Нарынского каскада и пробития туннеля сквозь Чу–Илийские
горы и ещё до Первой войны стал сам их осуществлять. Шесть «электрических
экскаваторов» (все шесть пережили революцию и в 30–е годы представлялись на
Чирчикстрое как советская новинка) были выписаны им ещё в 1912 году и уже работали
здесь. А теперь, отсидев 15 лет за «вредительство», три последних— в Верхнеуральском
изоляторе, он выпросил себе как милость: отбывать ссылку и умереть именно здесь, в
Семиречьи, где он всё начинал. (Но и этой милости ему бы ни за что не оказали, если б не
помнил его Берия по 20–м годам, когда инженер Васильев делил воды трёх закавказских
республик.)
Так вот почему такой углублённый и сфинксоподобный сидел он сегодня на своём
мешочке в кузове: у него не только был первый день свободы, но и возврат в страну своей
юности, в страну вдохновения. Нет, не так уж коротка человеческая жизнь, если вдоль неё
оставишь обелиски.
Совсем недавно дочь В. А. остановилась на Арбате около витрины с газетой «Труд».
Залихватский корреспондент, не жалея хорошо оплачиваемых слов, бойко рассказывал о
своей поездке по Чуйской долине, обводнённой и вызванной к жизни
созидателями–большевиками, о Нарынском каскаде, о мудрой гидротехнике, о счастливых
колхозниках. И вдруг— кто ему о том нашептал? — закончил: «но мало кто знает, что все
эти преобразования есть исполнение мечты талантливого русского инженера Васильева, не

нашедшего сочувствия в старой бюрократической России 494 . Как жаль, что молодой
энтузиаст не дожил до торжества своих благородных идей!» Дорогие газетные строки
замутнились, слились, дочь сорвала газету с витрины и понесла под свисток милиционера.
Молодой энтузиаст сидел в это время в сырой камере Верхнеуральского изолятора.
Ревматизм или какое–то костное недомогание перегнуло старика в позвоночнике, и он не мог
разгибаться. Спасибо, сидел он в камере не один, с ним — некий швед, и вылечил ему спину
спортивным массажем.
Шведы не так часто сидят в советских тюрьмах. С одним шведом, вспоминаю, сидел и
я. Его звали Эрик…
— … Арвид Андерсен? — с живостью переспрашивает В. А. (он очень живо и говорит
и движется).
Ну надо же! Так это Арвид его и вылечил массажем! Ну до чего ж, ну до чего ж я
тесен! — напоминает нам Архипелаг в напутствие. Вот, значит, куда везли Арвида три года
назад— в Уральский изолятор. И что–то не очень вступились за голубчика Атлантический
пакт и папа–миллиардер 495 .

494 Ко времени октябрьского переворота Васильев практически возглавил департамент земельных
улучшений.

495 Павел Веселов (Стокгольм), много занимавшийся другими захватами шведских граждан советскими
властями, проанализировав рассказы Э.А. Андерсена о себе и отсутствие какого–либо миллиардера Андерсена
в Швеции, высказывает предположение: что и по внешнему виду и по форме названной им фамилии Э.А.
скорее норвежец, но по каким–то причинам предпочёл выдавать себя за шведа. Норвежцы, бежав из страны
после 1940, и в английской армии служили несравнимо чаще, чем, может быть, одиночные шведы. Э.А. мог
иметь английскую родственную связь с какими–то Робертсонами, но родство с генералом Робертсоном
придумать, чтобы поднять себе цену перед МГБ. Вероятно, и в Москву он приезжал в составе английской или
норвежской делегации, а не шведской (такая, кажется, и не ездила), но был там третьестепенным лицом. Может
быть, МГБ предлагало ему стать своим разведчиком, и за этот отказ он получил 20 лет. Отец Эрика мог быть
дельцом, но не такого масштаба. Однако Эрик преувеличивал, и даже знакомство своего отца с Громыкой