Page 131 - Рассказы

Одна газета говорила:
«Вечная история Пушкина и Дантеса повторяется в нашей полной несообразностей
стране. Скоро, вероятно, Кандыбин подставит свой лоб под пулю какого-то капитана Ч*. И
мы спрашиваем: справедливо ли это? С одной стороны – Кандыбин, с другой – какой-то
никому не ведомый капитан Ч*».
«Мы уверены, – писала другая газета, – что друзья Кандыбина не допустят его до
дуэли».
Большое впечатление произвело известие, что Стремглавов (ближайший друг писателя)
дал клятву, в случае несчастного исхода дуэли, драться самому с капитаном Ч*.
Ко мне заезжали репортеры.
– Скажите, – спросили они, – что побудило вас дать капитану пощечину?
– Да ведь вы читали, – сказал я. – Он резко отзывался о русской литературе. Наглец
сказал, что Айвазовский был бездарным писакой.
– Но ведь Айвазовский – художник! – изумленно воскликнул репортер.
– Все равно. Великие имена должны быть святыней, – строго отвечал я.

IV

Сегодня я узнал, что капитан Ч* позорно отказался от дуэли, а я уезжаю в Ялту.
При встрече со Стремглавовым я спросил его:
– Что, я тебе надоел, что ты меня сплавляешь?
– Это надо. Пусть публика немного отдохнет от тебя. И потом, это шикарно:
«Кандыбин едет в Ялту, надеясь окончить среди чудной природы юга большую, начатую им
вещь».
– А какую вещь я начал?
– Драму «Грани смерти».
– Антрепренеры не будут просить ее для постановки?
– Конечно, будут. Ты скажешь, что, закончив, остался ею недоволен и сжег три акта.
Для публики это канальски эффектно!
Через неделю я узнал, что в Ялте со мной случилось несчастье: взбираясь по горной
круче, я упал в долину и вывихнул себе ногу. Опять началась длинная-неутомительная
история с сидением на куриных котлетках и яйцах.
Потом я выздоровел и для чего-то поехал в Рим… Дальнейшие мои поступки страдали
полным отсутствием всякой последовательности и логики.
В Ницце я купил виллу, но не остался в ней жить, а отправился в Бретань кончать
комедию «На заре жизни». Пожар моего дома уничтожил рукопись, и поэтому (совершенно
идиотский поступок) я приобрел клочок земли под Нюренбергом.
Мне так надоели бессмысленные мытарства по белу свету и непроизводительная трата
денег, что я отправился к Стремглавову и категорически заявил:
– Надоело! Хочу, чтобы юбилей.
– Какой юбилей?
– Двадцатипятилетний.
– Много. Ты всего-то три месяца в Петербурге. Хочешь десятилетний?
– Ладно, – сказал я. – Хорошо проработанные 10 лет дороже бессмысленно прожитых
25.
– Ты рассуждаешь, как Толстой, – восхищенно вскричал Стремглавов.
– Даже лучше. Потому что я о Толстом ничего не знаю, а он обо мне узнает.

V

Сегодня справлял десятилетний юбилей своей литературной и научно-просветительной
деятельности…