Page 131 - Рассказы
P. 131

Одна газета говорила:
                     «Вечная  история  Пушкина  и  Дантеса  повторяется  в  нашей  полной  несообразностей
               стране. Скоро, вероятно, Кандыбин подставит свой лоб под пулю какого-то капитана Ч*. И
               мы  спрашиваем:  справедливо  ли  это?  С  одной  стороны  –  Кандыбин,  с  другой  –  какой-то
               никому не ведомый капитан Ч*».
                     «Мы  уверены, –  писала  другая  газета, –  что  друзья  Кандыбина  не  допустят  его  до
               дуэли».
                     Большое впечатление произвело известие, что Стремглавов (ближайший друг писателя)
               дал клятву, в случае несчастного исхода дуэли, драться самому с капитаном Ч*.
                     Ко мне заезжали репортеры.
                     – Скажите, – спросили они, – что побудило вас дать капитану пощечину?
                     – Да  ведь вы  читали, –  сказал  я. –  Он  резко отзывался о  русской  литературе.  Наглец
               сказал, что Айвазовский был бездарным писакой.
                     – Но ведь Айвазовский – художник! – изумленно воскликнул репортер.
                     – Все равно. Великие имена должны быть святыней, – строго отвечал я.

                                                              IV

                     Сегодня я узнал, что капитан Ч* позорно отказался от дуэли, а я уезжаю в Ялту.
                     При встрече со Стремглавовым я спросил его:
                     – Что, я тебе надоел, что ты меня сплавляешь?
                     – Это  надо.  Пусть  публика  немного  отдохнет  от  тебя.  И  потом,  это  шикарно:
               «Кандыбин едет в Ялту, надеясь окончить среди чудной природы юга большую, начатую им
               вещь».
                     – А какую вещь я начал?
                     – Драму «Грани смерти».
                     – Антрепренеры не будут просить ее для постановки?
                     – Конечно, будут. Ты скажешь, что, закончив, остался ею недоволен и сжег три акта.
               Для публики это канальски эффектно!
                     Через неделю я узнал, что в Ялте со мной случилось несчастье: взбираясь по горной
               круче,  я  упал  в  долину  и  вывихнул  себе  ногу.  Опять  началась  длинная-неутомительная
               история с сидением на куриных котлетках и яйцах.
                     Потом я выздоровел и для чего-то поехал в Рим… Дальнейшие мои поступки страдали
               полным отсутствием всякой последовательности и логики.
                     В  Ницце  я  купил  виллу,  но  не  остался  в  ней  жить,  а  отправился  в  Бретань  кончать
               комедию «На заре жизни». Пожар моего дома уничтожил рукопись, и поэтому (совершенно
               идиотский поступок) я приобрел клочок земли под Нюренбергом.
                     Мне так надоели бессмысленные мытарства по белу свету и непроизводительная трата
               денег, что я отправился к Стремглавову и категорически заявил:
                     – Надоело! Хочу, чтобы юбилей.
                     – Какой юбилей?
                     – Двадцатипятилетний.
                     – Много. Ты всего-то три месяца в Петербурге. Хочешь десятилетний?
                     – Ладно, – сказал я. – Хорошо проработанные 10 лет дороже бессмысленно прожитых
               25.
                     – Ты рассуждаешь, как Толстой, – восхищенно вскричал Стремглавов.
                     – Даже лучше. Потому что я о Толстом ничего не знаю, а он обо мне узнает.

                                                               V

                     Сегодня справлял десятилетний юбилей своей литературной и научно-просветительной
               деятельности…
   126   127   128   129   130   131   132   133   134   135   136