Page 61 - Рассказы

гордостью и скрытой радостью человека, замыслившего прехорошенький сюрприз.
– Увидите, – дрожа от нетерпения, говорил он. – Сейчас поставим его.
Когда «его» поставили и носильщики, облагодетельствованные отцом, удалились, «он»
оказался колоссальной величины умывальником с мраморной лопнувшей пополам доской и
красным потрескавшимся деревом.
– Ну? – торжествующе обратился отец к окружающим. – Во сколько вы оцените эту
штуку?
– Да для чего она? – спросила мать.
– Ты ничего не понимаешь, Варя. Алеша, скажи-ка ты – сколько, по-твоему, стоит сей
умывальник?
Алеша – льстец, гипперболист и фальшивая низкопоклонная душонка – всплеснул
измазанными чернилами руками и ненатурально воскликнул:
– Какая прелесть! Сколько стоит! Четыреста двадцать пять рублей!
– Ха-ха-ха! – торжествующе захохотал отец. – А ты, Варя, сколько скажешь?
Мать скептически покачала головой.
– Да что ж… рублей пятнадцать за него еще можно дать.
– Много ты понимаешь! Можете представить – весь этот мрамор, красное дерево и все
– стоит по случаю всего двадцать пять рублей. Вот сейчас мы его попробуем! Марья! Воды.
В монументальный рукомойник налили ведро воды… Нажатая ногой педаль не вызвала
из крана ни одной капли жидкости, но зато когда мы посмотрели вниз, ноги наши были
окружены целым озером воды.
– Течет! – сказал отец. – Надо позвать слесаря. Марья! Сбегай.
Слесарь повозился с полчаса над умывальником, взял за это шесть рублей и, уходя,
украл из передней шапку. Умывальник поселился у нас.
Когда отца не было дома, все с наслаждением умывались из маленького стенного
рукомойника, но если это происходило при отце, он кричал, ругался, заставлял всех
умываться из его покупки и говорил:
– Вы ничего не понимаете!
У всех было основание избегать большого умывальника. У него был ехидный
отвратительный нрав и непостоянство в симпатиях. Иногда он обнаруживал собачью
привязанность к сестре Лизе и давался умываться из него нормальным, обычным способом.
Или дружился с Алешей, был предупредителен к нему – покорный, как ребенок, лил
прозрачную струю на черные Алешины руки и не позволял себе непристойных выходок.
Со всеми же другими поступал так: стоило только нажать педаль, как из крана со
свистом вылетала горизонтальная струя воды и попадала неосторожному человеку в живот
или грудь; потом струя моментально опадала и, притаившись, ждала следующего нажатия
педали. Человек нагибался и подставлял руки, надеясь поймать проклятую струю в том
самом месте, куда она била. Но струя не дремала…
Увидя склоненные плечи, она взлетала фонтаном вверх, обрушивалась вниз, обливала
голову и затылок доверчивого человека, моментально пропадала и, нацелившись на ноги,
орошала их так щедро, что человек, побежденный умывальником, с проклятием отскакивал в
сторону и убегал.
Иногда же умывальник вертел струей, как змея головой, поворачивал ее, кривлялся, и
тогда нужно было бегать вокруг этой монументальной дряни, чтобы поймать руками
ускользающую увертливую струю. Потом уже мы придумали делать на нее форменную
облаву: становились вокруг, протягивали десяток рук, и загнанная струя, как ни
изворачивалась, а кому-нибудь попадала…

* * *

Однажды на лестнице раздался знакомый топот и кряхтенье… Это отец,
предводительствуя армией носильщиков, вел новую покупку.