Page 103 - Белая гвардия
P. 103

саду на берегу озера, опьяненный своей славой и присутствием обаятельных цветных
                женщин.



                В полночь Николка предпринял важнейшую и, конечно, совершенно своевременную
                работу. Прежде всего он пришел с грязной влажной тряпкой из кухни, и с груди
                Саардамского Плотника исчезли слова:



                «Да здравствует Россия…

                Да здравствует самодержавие!
                Бей Петлюру!»



                Затем при горячем участии Лариосика были произведены и более важные работы. Из
                письменного стола Турбина ловко и бесшумно был вытащен Алешин браунинг, две
                обоймы и коробка патронов к нему. Николка проверил его и убедился, что из семи
                патронов старший шесть где-то расстрелял.

                — Здорово… — прошептал Николка.
                Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы Лариосик оказался предателем. Ни в коем
                случае не может быть на стороне Петлюры интеллигентный человек вообще, а
                джентльмен, подписавший векселей на семьдесят пять тысяч и посылающий
                телеграммы в шестьдесят три слова, в частности… Машинным маслом и керосином
                наилучшим образом были смазаны и най-турсов кольт и Алешин браунинг. Лариосик,
                подобно Николке, засучил рукава и помогал смазывать и укладывать все в длинную и
                высокую жестяную коробку из-под карамели. Работа была спешной, ибо каждому
                порядочному человеку, участвовавшему в революции, отлично известно, что обыски при
                всех властях происходят от двух часов тридцати минут ночи до шести часов пятнадцати
                минут утра зимой и от двенадцати часов ночи до четырех утра летом. Все же работа
                задержалась, благодаря Лариосику, который, знакомясь с устройством десятизарядного
                пистолета системы Кольт, вложил в ручку обойму не тем концом и, чтобы вытащить ее,
                понадобилось значительное усилие и порядочное количество масла. Кроме того,
                произошло второе и неожиданное препятствие: коробка со вложенными в нее
                револьверами, погонами Николки и Алексея, шевроном и карточкой наследника
                Алексея, коробка, выложенная внутри слоем парафиновой бумаги и снаружи по всем
                швам облепленная липкими полосами электрической изоляции, не пролезала в
                форточку.
                Дело было вот в чем: прятать так прятать!.. Не все же такие идиоты, как Василиса. Как
                спрятать, Николка сообразил еще днем. Стена дома №13 подходила к стене соседнего 11-
                го номера почти вплотную — оставалось не более аршина расстояния. Из дома №13 в
                этой стене было только три окна — одно из Николкиной угловой, два из соседней
                книжной, совершенно ненужные (все равно темно), и внизу маленькое подслеповатое
                оконце, забранное решеткой, из кладовки Василисы, а стена соседнего №11 совершенно
                глухая. Представьте себе великолепное ущелье в аршин, темное и невидное даже с
                улицы, и не доступное со двора ни для кого, кроме разве случайных мальчишек. Вот как
                раз и будучи мальчишкой, Николка, играя в разбойников, лазил в него, спотыкаясь на
                грудах кирпичей, и отлично запомнил, что по стене тринадцатого номера тянется вверх
                до самой крыши ряд костылей. Вероятно раньше, когда 11-го номера еще не
                существовало, на этих костылях держалась пожарная лестница, а потом ее убрали.
                Костыли же остались. Высунув сегодня вечером руку в форточку, Николка и двух секунд
                не шарил, а сразу нащупал костыль. Ясно и просто. Но вот коробка, обвязанная накрест
                тройным слоем прекрасного шпагата, так называемого сахарного, с приготовленной
                петлей, не лезла в форточку.
                — Ясное дело, надо окно вскрывать, — сказал Николка, слезая с подоконника.

                Лариосик отдал дань уму и находчивости Николки, после чего приступил к
   98   99   100   101   102   103   104   105   106   107   108