Page 121 - Белая гвардия

быть, мандат есть? Я, собственно, мирный житель… не знаю, почему же ко мне? У меня
— ничего, — Василиса мучительно хотел сказать по-украински и сказал, — нема.

— Ну, мы побачимо, — ответил первый.
Как во сне двигаясь под напором входящих в двери, как во сне их видел Василиса. В
первом человеке все было волчье, так почему-то показалось Василисе. Лицо его узкое,
глаза маленькие, глубоко сидящие, кожа серенькая, усы торчали клочьями, и небритые
щеки запали сухими бороздами, он как-то странно косил, смотрел исподлобья и тут,
даже в узком пространстве, успел показать, что идет нечеловеческой, ныряющей
походкой привычного к снегу и траве существа. Он говорил на страшном и
неправильном языке — смеси русских и украинских слов — языке, знакомом жителям
Города, бывающим на Подоле, на берегу Днепра, где летом пристань свистит и вертит
лебедками, где летом оборванные люди выгружают с барж арбузы… На голове у волка
была папаха, и синий лоскут, обшитый сусальным позументом, свисал набок.
Второй — гигант, занял почти до потолка переднюю Василисы. Он был румян бабьим
полным и радостным румянцем, молод, и ничего у него не росло на щеках. На голове у
него был шлык с объеденными молью ушами, на плечах серая шинель, и на
неестественно маленьких ногах ужасные скверные опорки.

Третий был с провалившимся носом, изъеденным сбоку гноеточащей коростой, и сшитой
и изуродованной шрамом губой. На голове у него старая офицерская фуражка с красным
околышем и следом от кокарды, на теле двубортный солдатский старинный мундир с
медными, позеленевшими пуговицами, на ногах черные штаны, на ступнях лапти, поверх
пухлых, серых казенных чулок. Его лицо в свете лампы отливало в два цвета — восково-
желтый и фиолетовый, глаза смотрели страдальчески-злобно.
— Побачимо, побачимо, — повторил волк, — и мандат есть.

С этими словами он полез в карман штанов, вытащил смятую бумагу и ткнул ее
Василисе. Один глаз его поразил сердце Василисы, а второй, левый, косой, проткнул
бегло сундуки в передней.

На скомканном листке — четвертушке со штампом «Штаб 1-го сичевого куреня» было
написано химическим карандашом косо крупными каракулями:

«Предписуется зробить обыск у жителя Василия Лисовича, по Алексеевскому спуску,
дом №13. За сопротивление карается расстрилом.
Начальник Штабу Проценко.

Адъютант Миклун.»

В левом нижнем углу стояла неразборчивая синяя печать.
Цветы букетами зелени на обоях попрыгали немного в глазах Василисы, и он сказал,
пока волк вновь овладевал бумажкой:
— Прохаю, пожалуйста, но у меня ничего…

Волк вынул из кармана черный, смазанный машинным маслом браунинг и направил его
на Василису. Ванда тихонько вскрикнула: «Ай». Лоснящийся от машинного масла кольт,
длинный и стремительный, оказался в руке изуродованного. Василиса согнул колени и
немного присел, став меньше ростом. Электричество почему-то вспыхнуло ярко-бело и
радостно.

— Хто в квартире? — сипловато спросил волк.
— Никого нету, — ответил Василиса белыми губами, — я та жинка.

— Нуте, хлопцы, — смотрите, та швидче, — хрипнул волк, оборачиваясь к своим