Page 117 - Белая гвардия
P. 117

— Да, рано, — отозвался Николка, считающийся самым сведущим специалистом по
                вопросу обысков.

                — Открывать идти? — беспокойно спросила Анюта.
                — Нет, Анна Тимофеевна, — ответил Мышлаевский, — повремените, — он, кряхтя,
                поднялся с кресла, — вообще теперь я буду открывать, а вы не затрудняйтесь…
                — Вместе пойдем, — сказал Карась.

                — Ну, — заговорил Мышлаевский и сразу поглядел так, словно стоял перед взводом, —
                тэк-с. Там, стало быть, в порядке… У доктора — сыпной тиф и прочее. Ты, Лена, —
                сестра… Карась, ты за медика сойдешь — студента… Ушейся в спальню… Шприц там
                какой-нибудь возьми… Много нас. Ну, ничего…
                Звонок повторился нетерпеливо, Анюта дернулась, и все стали еще серьезнее.

                — Успеется, — сказал Мышлаевский и вынул из заднего кармана брюк маленький
                черный револьвер, похожий на игрушечный.

                — Вот это напрасно, — сказал, темнея, Шервинский, — это я тебе удивляюсь. Ты-то мог
                бы быть поосторожнее. Как же ты по улице шел?

                — Не беспокойся, — серьезно и вежливо ответил Мышлаевский, — устроим. Держи,
                Николка, и играй к черному ходу или к форточке. Если петлюровские архангелы,
                закашляюсь я, сплавь, только чтоб потом найти. Вещь дорогая, под Варшаву со мной
                ездила… У тебя все в порядке?
                — Будь покоен, — строго и гордо ответил специалист Николка, овладевая револьвером.

                — Итак, — Мышлаевский ткнул пальцем в грудь Шервинского и сказал: — Певец, в гости
                пришел, — в Карася, — медик, — в Николку, — брат, — Лариосику, — жилец-студент.
                Удостоверение есть?

                — У меня паспорт царский, — бледнея, сказал Лариосик, — и студенческий харьковский.

                — Царский под ноготь, а студенческий показать.
                Лариосик зацепился за портьеру, а потом убежал.

                — Прочие — чепуха, женщины… — продолжал Мышлаевский, — нуте-с, удостоверения у
                всех есть? В карманах ничего лишнего?.. Эй, Ларион!.. Спроси там у него, оружия нет
                ли?

                — Эй, Ларион! — окликнул в столовой Николка, — оружие?
                — Нету, нету, боже сохрани, — откликнулся откуда-то Лариосик.

                Звонок повторился отчаянный, долгий, нетерпеливый.
                — Ну, господи благослови, — сказал Мышлаевский и двинулся. Карась исчез в спальне
                Турбина.
                — Пасьянс раскладывали, — сказал Шервинский и задул свечи.

                Три двери вели в квартиру Турбиных. Первая из передней на лестницу, вторая
                стеклянная, замыкавшая собственно владение Турбиных. Внизу за стеклянной дверью
                темный холодный парадный ход, в который выходила сбоку дверь Лисовичей; а коридор
                замыкала уже последняя дверь на улицу.
                Двери прогремели, и Мышлаевский внизу крикнул:

                — Кто там?

                Вверху за своей спиной на лестнице почувствовал какие-то силуэты. Приглушенный
                голос за дверью взмолился:
   112   113   114   115   116   117   118   119   120   121   122