Page 119 - Белая гвардия
P. 119

15
                Был вечер. Время подходило к одиннадцати часам. По случаю событий, значительно
                раньше, чем обычно, опустела и без того не очень людная улица.
                Шел жидкий снежок, пушинки его мерно летали за окном, а ветви акации у тротуара,
                летом темнившие окна Турбиных, все более обвисали в своих снежных гребешках.
                Началось с обеда и пошел нехороший тусклый вечер с неприятностями, с сосущим
                сердцем. Электричество зажглось почему-то в полсвета, а Ванда накормила за обедом
                мозгами. Вообще говоря, мозги пища ужасная, а в Вандином приготовлении —
                невыносимая. Был перед мозгами еще суп, в который Ванда налила постного масла, и
                хмурый Василиса встал из-за стола с мучительной мыслью, что будто он и не обедал
                вовсе. Вечером же была масса хлопот, и все хлопот неприятных, тяжелых. В столовой
                стоял столовый стол кверху ножками и пачка Лебiдь-Юрчиков лежала на полу.

                — Ты дура, — сказал Василиса жене.
                Ванда изменилась в лице и ответила:

                — Я знала, что ты хам, уже давно. Твое поведение в последнее время достигло
                геркулесовых столбов.

                Василисе мучительно захотелось ударить ее со всего размаху косо по лицу так, чтоб она
                отлетела и стукнулась об угол буфета. А потом еще раз, еще и бить ее до тех пор, пока
                это проклятое, костлявое существо не умолкнет, не признает себя побежденным. Он —
                Василиса, измучен ведь, он, в конце концов, работает, как вол, и он требует, требует,
                чтобы его слушались дома. Василиса скрипнул зубами и сдержался, нападение на Ванду
                было вовсе не так безопасно, как это можно было предположить.
                — Делай так, как я говорю, — сквозь зубы сказал Василиса, — пойми, что буфет могут
                отодвинуть, и что тогда? А это никому не придет в голову. Все в городе так делают.

                Ванда повиновалась ему, и они вдвоем взялись за работу — к столу с внутренней стороны
                кнопками пришпиливали денежные бумажки.

                Скоро вся внутренняя поверхность стола расцветилась и стала похожа на замысловатый
                шелковый ковер.

                Василиса, кряхтя, с налитым кровью лицом, поднялся и окинул взором денежное поле.
                — Неудобно, — сказала Ванда, — понадобится бумажка, нужно стол переворачивать.

                — И перевернешь, руки не отвалятся, — сипло ответил Василиса, — лучше стол
                перевернуть, чем лишиться всего. Слышала, что в городе делается? Хуже, чем
                большевики. Говорят, что повальные обыски идут, все офицеров ищут.
                В одиннадцать часов вечера Ванда принесла из кухни самовар и всюду в квартире
                потушила свет. Из буфета достала кулек с черствым хлебом и головку зеленого сыра.
                Лампочка, висящая над столом в одном из гнезд трехгнездной люстры, источала с
                неполно накаленных нитей тусклый красноватый свет.

                Василиса жевал ломтик французской булки, и зеленый сыр раздражал его до слез, как
                сверлящая зубная боль. Тошный порошок при каждом укусе сыпался вместо рта на
                пиджак и за галстук. Не понимая, что мучает его, Василиса исподлобья смотрел на
                жующую Ванду.
                — Я удивляюсь, как легко им все сходит с рук, — говорила Ванда, обращая взор к
                потолку, — я была уверена, что убьют кого-нибудь из них. Нет, все вернулись, и сейчас
                опять квартира полна офицерами…

                В другое время слова Ванды не произвели бы на Василису никакого впечатления, но
                сейчас, когда вся его душа горела в тоске, они показались ему невыносимо подлыми.

                — Удивляюсь тебе, — ответил он, отводя взор в сторону, чтобы не расстраиваться, — ты
                прекрасно знаешь, что, в сущности, они поступили правильно. Нужно же кому-нибудь
   114   115   116   117   118   119   120   121   122   123   124