Page 30 - Белая гвардия

5
Так вот-с, нежданно-негаданно появилась третья сила на громадной шахматной доске.
Так плохой и неумный игрок, отгородившись пешечным строем от страшного партнера
(к слову говоря, пешки очень похожи на немцев в тазах), группирует своих офицеров
около игрушечного короля. Но коварная ферзь противника внезапно находит путь
откуда-то сбоку, проходит в тыл и начинает бить по тылам пешки и коней и объявляет
страшные шахи, а за ферзем приходит стремительный легкий слон — офицер, подлетают
коварными зигзагами кони, и вот-с, погибает слабый и скверный игрок — получает его
деревянный король мат.
Пришло все это быстро, но не внезапно, и предшествовали тому, что пришло, некие
знамения.
Однажды, в мае месяце, когда Город проснулся сияющий, как жемчужина в бирюзе, и
солнце выкатилось освещать царство гетмана, когда граждане уже двинулись, как
муравьи, по своим делишкам, и заспанные приказчики начали в магазинах открывать
рокочущие шторы, прокатился по Городу страшный и зловещий звук. Он был
неслыханного тембра — и не пушка и не гром, — но настолько силен, что многие
форточки открылись сами собой и все стекла дрогнули. Затем звук повторился, прошел
вновь по всему верхнему Городу, скатился волнами в Город нижний — Подол, и через
голубой красивый Днепр ушел в московские дали. Горожане проснулись, и на улицах
началось смятение. Разрослось оно мгновенно, ибо побежали с верхнего Города —
Печерска растерзанные, окровавленные люди с воем и визгом. А звук прошел и в третий
раз и так, что начали с громом обваливаться в печерских домах стекла, и почва
шатнулась под ногами.

Многие видели тут женщин, бегущих в одних сорочках и кричащих страшными
голосами. Вскоре узнали, откуда пришел звук. Он явился с Лысой Горы за Городом, над
самым Днепром, где помещались гигантские склады снарядов и пороху. На Лысой Горе
произошел взрыв.
Пять дней жил после того Город, в ужасе ожидая, что потекут с Лысой Горы ядовитые
газы. Но удары прекратились, газы не потекли, окровавленные исчезли, и Город
приобрел мирный вид во всех своих частях, за исключением небольшого угла Печерска,
где рухнуло несколько домов. Нечего и говорить, что германское командование
нарядило строгое следствие, и нечего и говорить, что город ничего не узнал
относительно причин взрыва. Говорили разное.

— Взрыв произвели французские шпионы.
— Нет, взрыв произвели большевистские шпионы.

Кончилось все это тем, что о взрыве просто забыли.

Второе знамение пришло летом, когда Город был полон мощной пыльной зеленью,
гремел и грохотал, и германские лейтенанты выпивали море содовой воды. Второе
знамение было поистине чудовищно!

Среди бела дня, на Николаевской улице, как раз там, где стояли лихачи, убили не кого
иного, как главнокомандующего германской армией на Украине фельдмаршала
Эйхгорна, неприкосновенного и гордого генерала, страшного в своем могуществе,
заместителя самого императора Вильгельма! Убил его, само собой разумеется, рабочий
и, само-собой разумеется, социалист. Немцы повесили через двадцать четыре часа после
смерти германца не только самого убийцу, но даже извозчика, который подвез его к
месту происшествия. Правда, это не воскресило нисколько знаменитого генерала, но
зато породило у умных людей замечательные мысли по поводу происходящего.

Так, вечером, задыхаясь у открытого окна, расстегивая пуговицы чесучовой рубашки,
Василиса сидел за стаканом чая с лимоном и говорил Алексею Васильевичу Турбину
таинственным шепотом:
— Сопоставляя все эти события, я не могу не прийти к заключению, что живем мы
весьма непрочно. Мне кажется, что под немцами что-то такое (Василиса пошевелил
короткими пальцами в воздухе) шатается. Подумайте сами… Эйхгорна… и где? А?