Page 181 - Доктор Живаго

Ей хотелось побыть на воздухе, её не тянуло домой, в духоту.
Грустные мысли обуревали ее. Если бы она взялась продумать их вслух по порядку, у
нее не хватило бы слов и времени до рассвета. А тут, на улице, эти нерадостные соображения
налетали целыми комками, и со всеми ими можно было разделаться в несколько минут, в
два-три конца от угла монастыря до угла площади.
Светлый праздник на носу, а в доме ни живой души, все разъехались, оставили её одну.
А что, разве не одну? Конечно, одну. Воспитанница Ксюша не в счет. Да и кто она? Чужая
душа потемки. Может, она друг, может, враг, может, тайная соперница. Перешла она в
наследство от первого мужнина брака, Власушкина приемная дочь. А может, не приемная, а
незаконная?
А может, и вовсе не дочь, а совсем из другой оперы! Разве в мужскую душу влезешь? А
впрочем, ничего не скажешь против девушки. Умная, красивая, примерная. Куда умнее
дурачка Терешки и отца приемного.
Вот и одна она на пороге Святой, покинули, разлетелись, кто куда.
Муж Власушка вдоль по тракту пустился новобранцам речи говорить, напутствовать
призванных на ратный подвиг. А лучше бы, дурак, о родном сыне позаботился, выгородил от
смертельной опасности.
Сын Тереша тоже не утерпел, бросился наутек, накануне великого праздника. В
Кутейный посад укатил к родне, развлечься, утешиться после перенесенного. Исключили
малого из реального. В половине классов по два года высидел без последствий, а в восьмом
не пожалели, выперли.
Ах какая тоска! О Господи! Отчего стало так плохо, просто руки опускаются. Всё из
рук валится, не хочется жить! Отчего это так сделалось? В том ли сила, что революция? Нет,
ах нет!
От войны это всё. Перебили на войне весь цвет мужской, и осталась одна гниль
никчемная, никудышная.
То ли было в батюшкином дому, у отца подрядчика? Отец был непьющий, грамотный,
дом был полная чаша. И две сестры Поля и Оля. И так имена складно сходились, такие же
обе они были согласные, под пару красавицы. И плотничьи десятники к отцу ходили видные,
статные, авантажные. Или вдруг вздумали они, — нужды в доме не знали — вздумали шести
шерстей шарфы вязать, затейницы. И что же, такие оказались вязальщицы, по всему уезду
шарфы славились. И всё, бывало, радовало густотой и стройностью, — церковная служба,
танцы, люди, манеры, даром что из простых была семья, мещане, из крестьянского и
рабочего звания. И Россия тоже была в девушках, и были у ней настоящие поклонники,
настоящие защитники, не чета нынешним. А теперь сошел со всего лоск, одна штатская
шваль адвокатская, да жидова день и ночь без устали слова жует, словами давится.
Власушка со приятели думает замануть назад золотое старое времячко шампанским и
добрыми пожеланиями. Да разве так потерянной любви добиваются? Камни надо ворочать
для этого, горы двигать, землю рыть!

4

Галузина уже не раз доходила до привоза, торговой площади Крестовоздвиженска.
Отсюда в дом к ней было налево. Но каждый раз она передумывала, поворачивала назад и
опять углублялась в прилегавшие к монастырю закоулки.
Привозная площадь была величиной с большое поле. В прежнее время по базарным
дням крестьяне уставляли её всю своими телегами. Одним концом она упиралась в конец
Еленинской.
Другая сторона по кривой дуге была застроена небольшими домами в один этаж или
два. Все они были заняты амбарами, конторами, торговыми помещениями, мастерскими
ремесленников.
Здесь, в спокойные времена, бывало, за чтением газеты-копейки восседал на стуле у