Page 36 - Дом где разбиваются сердца

никогда не знали, что это такое вечно быть без денег. Вы можете себе подхватывать
мужчин, как цветочки по дороге. А я, бедная, порядочная…

Миссис Хэшебай (прерывает ее). Ха! Порядочная. Как вы подцепили Менгена? Как вы
подцепили моего мужа? И у вас хватает дерзости говорить мне, что я… я…

Элли. Сирена, вот вы кто. Вы созданы для того, чтобы водить мужчин за нос. Если бы это
было не так, Марк, может быть, дождался бы меня.
Миссис Хэшебай (внезапно остывая и уже полусмеясъ). Ах, бедняжка моя Элли, детка
моя! Бедная моя крошка! Мне до того жаль, что это так вышло с Гектором. Но что же я
могу сделать? Ведь я не виновата. Я бы вам его уступила, если бы могла.

Элли. Я вас и не виню.
Миссис Хэшебай. Какая же я скотина, что начала с вами ругаться. Ну, идите ко мне,
поцелуйте и скажите, что не сердитесь.
Элли (злобно). Ах, перестаньте вы, пожалуйста, сюсюкать, изливаться и
сентиментальничать. Неужели вы не понимаете, что если я не заставлю себя быть
жестокой, жестокой, как камень, то я сойду с ума. Мне совершенно наплевать, что вы
меня ругали и обзывали как-то. Неужели вы думаете, что для женщины в моем
положении могут что-нибудь значить какие-то там слова?
Миссис Хэшебай. Бедненькая вы моя женщинка! Такое ужасное положение!

Элли. Вам, наверно, кажется, что вы необыкновенно чуткая. А вы просто глупое,
взбалмошное, эгоистическое существо. Вы видите, как меня ударило – ударило прямо в
лицо, – и это убило целую и лучшую часть моей жизни – ту, что уже никогда теперь не
вернется. И вы воображаете, что можно меня утешить вот этими поцелуями и
сюсюканьем. Когда мне нужно собрать в себе всю силу, чтобы я могла хоть на что-нибудь
опереться, на что-то железное, каменное, – все равно, как бы это ни было больно, – вы
болтаете тут всякую чепуху и причитаете надо мной. Я не сержусь; я не чувствую к вам
никакой вражды. Но только, бога ради, возьмите вы себя в руки и не думайте,
пожалуйста, что если вы всю жизнь нежились в бархате и сейчас так живете, то
женщины, которые жили в самом настоящем аду, могут так же легко ко всему
относиться, как и вы.

Миссис Хэшебай (пожимая плечами). Превосходно. (Садится на диван, на старое
место.) Но я должна предупредить вас, что когда я не сюсюкаю, не целуюсь, не смеюсь,
то я только об одном думаю: сколько еще я могу выдержать в этом проклятом мире,
наполненном жестокостью. Сирены вам не нравятся. Хорошо, оставим сирен в покое. Вы
хотите успокоить ваше израненное сердце на жернове. Отлично. (Скрещивая руки на
груди.) Вот вам жернов.
Элли (усаживается около нее, несколько успокоившись). Так-то вот лучше. У вас
поистине удивительная способность – приладиться к любому настроению. Но все равно
вы ничего не понимаете, потому что вы не из того сорта женщин, для которых
существует только один мужчина и одна возможность.

Миссис Хэшебай. Я, конечно, совершенно не понимаю, каким образом, связав себя с
этим чучелом, вы утешитесь в том, что не можете стать женою Гектора.

Элли. Вы, вероятно, не понимаете и того, почему сегодня утром я была такой милой
девочкой, а сейчас я уже не девочка и не такая уж милая.

Миссис Хэшебай. Нет, это я понимаю. Потому что вы вбили себе в голову, что вы должны
сделать что-то гадкое и мерзкое.

Элли. Нет, этого у меня нет в мыслях, Гесиона. Но я должна что-то постараться сделать с
этим моим разбитым корытом.
Миссис Хэшебай. Ну-у! Все это вы переживете. И корыто ваше целехонько.

Элли. Конечно, переживу. Надеюсь, вы не воображаете, что я сяду, сложив руки, и буду
ждать, когда я умру от разбитого сердца или останусь старой девой, которая живет на