Page 49 - Дом где разбиваются сердца

Элли (мечтательно). А я думала, что у стариков, кроме этого, не может быть никаких
других интересов. Ведь им же не может быть интересно, что случится с ними самими.

Капитан Шотовер. Интерес человека к миру – это просто переизбыток его интереса к
самому себе. Когда вы еще дитя, ваше суденышко только спускается на воду, поэтому вы
и не интересуетесь ничем, кроме своих собственных дел. Когда вы возмужаете, ваше
судно входит в глубокую воду, и вот вы становитесь государственным деятелем,
философом, исследователем, искателем приключений. В старости судно ваше
изнашивается, оно уж не годится для дальнего плавания, и вы снова становитесь
младенцем. Я могу подарить вам уцелевшие обрывки моей прежней мудрости. Жалкие
остатки и крохи. Но в действительности я ничем не интересуюсь, кроме моих
собственных маленьких потребностей и прихотей. Вот я сижу здесь и копаюсь в моих
старых изобретениях, стараясь обратить их в средство истребления моих ближних. Я
вижу, как мои дочери и их мужья живут бессмысленной жизнью, все это – романтика,
чувства, снобизм. Я вижу, как вы, более юное поколение, отворачиваетесь от их
романтики, чувств и снобизма, предпочитая им деньги, комфорт и жестокий здравый
смысл. И я знаю, что, когда я стоял на своем капитанском мостике во время тайфуна или
когда мы, в полном мраке, на несколько месяцев вмерзали в арктические льды, – я был в
десять раз счастливее, чем когда-либо будете вы или они. Вы ищете себе богатого мужа.
Я в вашем возрасте искал лишений, опасностей, ужасов, смерти, чтобы всем существом
своим ощущать, что я живу. Я не позволял страху смерти управлять моей жизнью. И
наградой мне было то, что я жил. А вот вы позволяете, чтобы страх перед бедностью
управлял вашей жизнью. Этим вы достигнете того, что вы будете есть, а жить вы не
будете.

Элли (нетерпеливо выпрямляясь). Но что ж я могу сделать? Ведь я же не морской
капитан. Я не могу стоять на мостике во время тайфуна или убивать китов и тюленей
среди гренландских пловучих льдов. Ведь женщинам не позволяют быть капитанами.
Что же вы хотите, чтобы я была стюардшей?
Капитан Шотовер. Бывают жизни и похуже. Стюардши могут сойти и на сушу, если им
хотелось бы, но они плавают, плавают, плавают…
Элли. А что бы они стали делать на суше? Вышли бы замуж из-за денег. Не хочу быть
стюардшей. Я плохой моряк. Придумайте для меня что-нибудь еще.

Капитан Шотовер. Я не в состоянии думать так долго. Я слишком стар. Я должен
исчезать и появляться. (Делает попытку подняться.)

Элли (тянет его назад). Нет, вы не уйдете. Вам ведь хорошо здесь, разве нет?

Капитан Шотовер. Я уже вам говорил, что это опасно – удерживать меня. Я не могу
долго бодрствовать.
Элли. А зачем вы бежите – спать?

Капитан Шотовер. Нет. Выпить стаканчик рому.
Элли. (в страшном разочаровании). Только за этим? Фу, как противно! Вам приятно,
когда вы пьяны?
Капитан Шотовер. Нет. Я больше всего на свете боюсь напиться допьяна. Быть пьяным –
это значит грезить, размякнуть, поддаться любому соблазну, любому обману. Попасть в
когти женщинам. Вот что делает с вами вино, когда вы молоды. Но когда вы стары,
очень-очень стары, вот как я, – вас осаждают сны. Вы не знаете, до чего это ужасно. Вы
молоды и спите только ночью, и спите крепко; потом вас начинает клонить ко сну днем;
а в старости вам хочется спать даже и утром. И просыпаешься усталый, усталый от
жизни. И никогда не бывает так, чтобы дрема и сны оставили вас в покое. Сон
подкрадывается к вам во время вашей работы, каждые десять минут, если вы не
разгоните его ромом. Я теперь пью аля того, чтобы быть трезвым. Но сны побеждают.
Ром теперь не такой, как раньше. Я уж выпил сегодня десять стаканов, с тех пор как вы
приехали. И все равно как если бы я хлебнул воды. Подите-ка принесите мне еще
стаканчик. Гинесс знает, где он. Вот вы сами увидите, какая это гадость, когда старый
человек пьет.