Page 13 - Донские рассказы

– Двадцати одного года.
– В двадцать один год – и вольная казачка!

– Хороша вольная! А двое малых детей на руках осталось, это как? Какая уж там вольная!
Скорее подневольная.

– В каком году вы овдовели?
– В восемнадцатом.

– Боже мой, как же я вас не встретил в те баснословные года? А ведь я с полком
проходил через ваш Мариуполь.

– Значит, не судьба, – притворно вздохнула Серафима Петровна. И молодо рассмеялась. –
А если бы и встретили, что толку?

Александр Михайлович в наигранном удивлении поднял белесые брови:
– Как это что толку? Встретил бы и покорил.

– Так уж и покорили бы?
– Как бог свят! Накинул бы на вас бурку, сказал «моя!» – и баста!

– Самонадеянностью вас бог не обидел, а ведь я тогда проворная была, так бы из-под
вашей бурки и выскользнула!

– Извините, Серафима Петровна, не так бы я ее накинул, чтобы вы соизволили
выскользнуть. Ведь тогда я был огонь-парень. Это теперь головешкой от костра стал…
Представьте на минутку двадцатичетырехлетнего командира полка: сапоги с
маленькими офицерскими шпорами, с малиновым звоном, красные суконные галифе,
кожаная куртка, слева – шашка с серебряным темляком, справа, наперекрест, –
«маузер» на ремне, в деревянной колодке, папаха слегка заломлена, в глазах – синий
пламень… Блеск! Неотразимость! И никакой пощады прекрасному полу! Пройдешься по
улице этаким чертом в кавалерийскую развалочку, и встречные барышни – глазки долу,
из боязни опалить их, и только нежные вздохи несутся тебе вослед… А некоторые того….
– Что это означает «того»? – Серафима Петровна, облокотившись о стол, смотрела на
собеседника мокрыми от смеха глазами, полные румяные губы ее дрожали в
неудержимой улыбке.
– То есть как это что означает? Полуобморочное состояние, вот что! А в отдельных,
особенно тяжелых, случаях шок, ни больше и ни меньше. Мы в то время шутить не
умели, дорогая Серафима Петровна! Я вот и теперь иногда встречаю женщин моего
возраста и моложе с невыплаканной печалью во взоре и невольно думаю: «Вот и еще
одна жертва Гражданской войны и собственной неосторожности. В молодости
посмотрела пристально, чересчур пристально на такого молодца, каким, скажем, был я,
и, пожалуйста, готова – сердце разбито навеки и вдребезги!» Все это даром для вашего
брата – женщин не проходит, нет, не проходит. Так как же вы смогли бы уцелеть, если
бы встретились тогда со мною?!

– Хотя я и неверующая, но думаю, что не иначе святая Варвара – покровительница
слабых женщин – уберегла меня. Не встретилась же, вот и уцелела!

– И зачем этой Варваре нужно было путаться в наши дела? Кто ее просил? Ох, уж эти
мне женщины, хотя бы и святые! Из-за нее, оказывается, все и пропало!
Александр Михайлович сжал лысеющую голову обеими руками, стал горестно
раскачиваться, восклицая в нарочитом отчаянии:
– Все погибло, и Варвара всему виной! Никакая она не святая, а типичная
разрушительница чужого счастья и к тому же завистница! Боже, как мелки в своих
чувствах женщины, даже святые!

– Александр Михайлович, миленький, перестаньте! Я больше не могу! – задыхаясь от