Page 8 - Донские рассказы

пострадавший, неудобно кое-как встречать. Скажи шоферу, пусть готовится, и езжай
пораньше. Вези аккуратней, не растряси по нашим кочковатым дорогам, человек-то
больной.
– Спасибо, Степаныч!

– Еще чего недоставало. С радостью тебя, Микола!
– Еще раз спасибо. Радость действительно для меня большая. Девять лет не виделись.

Директор встал из-за стола.
– Я – в мастерскую, а у тебя какие планы?

– Надо предупредить своих, приготовиться к встрече. Разреши сегодня побыть дома.
– Само собой. Может, чем-нибудь помочь?

– Благодарю, все есть, управлюсь сам.
Потоптавшись около стола, директор подошел к Николаю вплотную, спросил почему-то
шепотом:
– Он сколько просидел, Микола?

– Без малого четыре с половиной года.
Иван Степанович горестно сморщился. Потом решительно прошагал к двери, закрыл ее
на ключ, жестом пригласил Стрельцова садиться, а сам так тяжело опустился на
древнее, дореволюционного изделия креслице, что оно не заскрипело, а жалобно взвыло
под ним. После недолгого молчания спросил:

– Как думаешь, почему брата освободили?
Стрельцов молча пожал плечами. Вопрос застал его врасплох.

– Ну все-таки, как ты соображаешь?
– Наверное, установили в конце концов, что осудили напрасно, вот и освободили.

– Ты так думаешь?
– А как же иначе думать, Степаныч?

– А я так своим простым умом прикидываю: у товарища Сталина помаленьку глаза
начинают открываться.

– Ну, знаешь ли… Что же, он с закрытыми глазами страной правит?
– Похоже на то. Не все время, а с тридцать седьмого года.

– Степаныч! Побойся ты бога! Что мы с тобою видим из нашей МТС? Нам ли судить о
таких делах? По-твоему, Сталин пять лет жил слепой и вдруг прозрел?

– Бывает и такое в жизни…
– Я в чудеса не верю.

– Я тоже в них не верю, но как-то надо нам объяснить этот случай с твоим братом?
Раскусил же товарищ Сталин Ежова? А почем ты знаешь, может, он и Берию начинает
помаленьку разгрызать?
– Пойдем, я провожу тебя до мастерской. Не люблю по-твоему разговаривать: то ты
шепчешь, то переходишь на крик… Давай по пути в мастерскую кончим наш разговор.
– Плохой из меня конспиратор?
– Ни к черту! Нервный ты очень.