Page 283 - Донские рассказы

Среди оставшихся долго цепенела неловкая тишина.
А на краю хутора, у Федьки-сапожника, в этот же вечер Ефим, вспотевший и красный,
потряхивая волосами, неистово махал рукой:
– Тут не пером надо подсоблять, а делом! Селькоров этих расплодилось ровно мух. И с
делом и с небылицами прут в газету, иной раз читать тошно. А спроси, много из них
каждый сделал? Заместо того чтоб хныкать да к власти под подол, как дите к матери,
забираться, кулаку свой кулак покажи. Что? К чертовой матери! Беднота у Советской
власти не век должна сиську дудолить, пора уж самим по свету ходить… Вот именно, без
помочей! Прошел я в члены Совета, а теперь поглядим, кто кого.

Ночь неуклюже нагромоздила темноту в проулках, в садах, в степи. Ветер с
разбойничьим посвистом мчался по улицам, турсучил скованные морозом голые деревья,
нахально засматривал под застрехи построек, ерошил перья у нахохленных спящих
воробьев и заставлял их сквозь сон вспоминать об июньском зное, о спелой, омытой
утренней росой вишне, о навозных личинках и о прочих вкусных вещах, которые нам,
людям, в зимние ночи никогда не снятся.
Возле школьного забора в темноте тлели огни цигарок. Иногда ветер схватывал пепел с
искрами и заботливо нес ввысь, покуда искры не тухли, и тогда снова над
густофиолетовым снегом дрожали темь и тишина, тишина и темь.
Один, в распахнутом полушубке, прислонясь к забору, молча курил. Другой стоял рядом,
глубоко вобрав голову в плечи.
Молчание долго никем не нарушалось. Немного погодя завязался разговор. Говорили
придушенным шепотом:

– Ну, как?

– Препятствует. У тестя девка в работницах живет, так он надысь подкапывается.
«Договор с ней заключали?» – спрашивает. «Не знаю», – говорю. А он мне: «Надо бы
председателю знать, за это по головке не гладят…»

– Уберем с дороги?
– Придется.

– А ежели дознаются?
– Следы надо покрыть.

– Так когда же?
– Приходи, посоветуем.

– Черт его знает… Страшновато как-то… Человека убить – не жуй да плюй.
– Чудак, иначе нельзя! Понимаешь, он могет весь хутор разорить. Запиши посев
правильно, так налогом шкуру сдерут, опять же земля… Он один бедноту настраивает…
́
Без него мы гольтепу эту во как зажмем!..
В темноте хрустнули пальцы, стиснутые в кулак.
Ветер подхватил матерную брань.

– Ну, так придешь, что ли?
– Не знаю… может, приду… Приду!

Ефим, позавтракав, только что собрался идти в исполком, когда, глянув в окно, увидел
Игната.

– Игнат идет, что бы это такое?
– Он не один, с ним Влас-мельник, – добавила жена.