Page 35 - Донские рассказы

Лопахин подошел к нему, шутовски раскланиваясь.
– Как изволили почивать, почтенный мистер Стрельцов?

– Пойди с поваром поговори, у меня голова болит, – хмуро сказал Николай.
Лопахин сощурил светлые разбойничьи глаза и понимающе покачал головой:

– Все ясно: подавленное настроение в результате нашего отступления, жара и головная
боль? Пойдем, Коля, искупаемся до обеда, а то ведь скоро трогаться. Наши ребята из
речки не вылазят. Я и то ополоснул разок грешное тело.
С Лопахиным Николай подружился недавно. В бою за совхоз «Светлый путь» окопы их
были рядом. Лопахин прибыл в полк только накануне, с последним пополнением, и
Николай видел его в деле впервые. Два танка зажгли бронебойщики, подпустив их на
полтораста – сто метров, но, когда второй номер расчета был убит, Лопахин задержался
с выстрелом, и третий танк, ведя с ходу огонь, перевалил через окоп бронебойщиков и на
полной скорости устремился к огневым позициям батареи. Николай, стоя на коленях,
набивал дрожащими руками диск автомата. Он видел, как из-под гусениц танка хлынула
в окоп Лопахина желтая, глинистая земля, и подумал, что бронебойщики погибли, но
спустя несколько секунд из полузаваленного окопа, из облака желтой, не успевшей
осесть пыли высунулся длинный ствол ружья, повернутый в сторону прорвавшегося
танка, хлопнул выстрел – и по темной броне остановившегося вдруг танка ящерицей
скользнуло пламя, а потом повалил густой, черный дым. И почти тотчас же Лопахин
окликнул Николая:
– Эй ты, брюнет с усами! Живой?

Николай приподнял голову и увидел багровое, злое, измазанное глиной лицо Лопахина.
– Что же ты не стреляешь, в гроб твою душу?! Не видишь, вон они лезут! – заорал
Лопахин, зверски выкатив светлые глаза, указывая на немцев, ползком пробиравшихся
вдоль межи.

Первой короткой очередью Николай срезал белые головки ромашки, росшей на гребне
межи, а когда взял пониже, то сквозь яростную дробь своего автомата с наслаждением
услышал резкий, два раза повторившийся вскрик.

После боя вечером в землянку вошел Лопахин. Он внимательно оглядел
красноармейцев, спросил:

– А где у вас тут, ребята, брюнет с усами, красивый такой, похожий на английского
министра Антона Идена?
Николай повернулся лицом к свету, и Лопахин, увидев его, деловито сказал:

– Нашел я тебя все-таки! Давай, землячок, выйдем, покурим на свежем воздухе.

Они присели около землянки, закурили.
– А ловко ты последний танк подбил, – сказал Николай, рассматривая в сумерках
загорелое, кирпично-красное лицо бронебойщика. – Я думал, что вас обоих завалило
землей, смотрю, высовывается ружье…
И тогда Лопахин насмешливо прервал его:

– Вот-вот, этого я и ждал… Моей работой ты восхищаешься, а почему сам не стрелял,
когда по моему окопу танк топтался? Почему не стрелял по автоматчикам до тех пор,
пока я тебя не выругал? Мне твои восхищения нужны, как мертвому горчишник,
понятно? Мне дело нужно, а не восхищения!
Николай, улыбаясь, ответил, что заминка произошла у него в тот момент потому, что он
опорожнил все диски.
Лопахин, прищурившись, покосился недоверчиво, сказал:

– В бой собрался, а потом оказалось, что к бою-то ты не подготовлен? В наших