Page 7 - Донские рассказы
P. 7
после того, как сзади нанесли ему сильнейший удар по голове увесистой табуреткой… И
вновь встало перед глазами красивое лицо Овражнего, его неуверенная, блуждающая
улыбка…
Николай ощутил легкую тошноту, стянул с головы фуражку. Руки его стали влажными от
пота.
С той поры он старательно избегал встреч с Овражним. Не надо было искушать судьбу.
Нельзя было играть чужой и своей жизнью…
А неопределенность в семье словно бы прижилась и пустила корни. И только в первых
числах июня невеселую эту жизнь встряхнула неожиданно полученная из Кисловодска
телеграмма от старшего брата Николая. Ее вручили Стрельцову в конторе МТС утром.
«Второго поездом двадцать два вагон семь буду станции встречай обнимаю Александр».
Не в силах сдержать радостной улыбки, Стрельцов несколько торопливее, чем обычно,
вошел в кабинет директора, тихонько положил на стол телеграмму.
– Жду гостя, Иван Степаныч!
Из-под очков в металлической оправе директор удивленно взглянул на Николая.
– Неужели братец едет?
– Он самый.
– Так ведь у него же путевка вроде до половины июня?
Все так же улыбаясь, Николай развел руками:
– Похоже, что не выдержал режима, удрал до срока. Там в новину не очень-то приятно;
а он, насколько я помню, на курорте впервые. Он всегда предпочитал вольный отдых,
охоту, рыбалку.
Директор еще раз прочитал телеграмму, сунул очки в грудной карман старенького
парусинового пиджака, удовлетворенно сказал:
– Ну, что же, молодец твой брат, Микола. Он правильно рассудил. У нас он и отдохнет
лучше, и сердце тишиной подлечит. На нашем степном полынном воздухе, я так
разумею, не только сердце, но и всякую другую хворость с успехом можно лечить. Где-то
я читал, что даже граф Толстой к башкирам ездил, воздухом лечился и кумыс пил. Ну
насчет кумыса это еще как сказать… Пил я его в Гражданскую войну у калмыков и так
определил: решительно от него никакой пользы русскому человеку не может быть! Одна
отрыжка в нос и в животе бурчание, а пользы ни на грош! Пил я из любопытства и
парное кобылье молоко. Ты никогда не пробовал, Микола? Нет? И не пробуй.
Голубенькая водичка, чуть сладит, пены много, а пользы от него или сытости тоже
ничего не заметил, да и заметить невозможно, потому что ее нет. – Помолчал немного и
для вящей убедительности добавил: – Конечно, одним воздухом, даже нашим, не
прокормишься, но у нас вдобавок к воздуху не паршивый кумыс, а природное коровье
молоко, неснятое, пятипроцентной жирности, яйца тепленькие, прямо из-под курицы, а
не какие-нибудь подсохлые, плюс сало в четверть толщины, ну разные там вареники со
сметаной, молодая баранина и прочее, да тут никакое сердце не выдержит и постепенно
придет в норму. А если к этому добавить добрый борщ да по чарке перед обедом, то жить
твоему братцу у нас до ста лет и перед смертью не икать! Правильное решение он
принял – ехать к нам! Исключительно правильное!
Столько детски-наивной, простодушной убежденности было в словах пышущего
здоровьем степняка, что Николай, уже откровенно посмеиваясь, сказал:
– Я тоже так думаю, Степаныч, а как насчет машины?
– Какой может быть разговор, бери ее утром и кати на станцию встречать.
– Тебе-то самому она не понадобится?
– Я и на лошадях съезжу в случае чего, а ты бери машину. Братец-то генерал, да еще