Page 177 - Собрание рассказов

тебя, помимо благодарности. А сейчас иди домой. Мы знаем уже, где тропа. Теперь все
будет в порядке
— Они тоже знают эту тропу, — сказал Юл. Дернул буланого за уздечку, увлекая за
собой. — Пошли.
— Погоди, — сказал Видаль, останавливая лошадь. Юл по-прежнему тянул за уздечку,
глядя на рощу впереди. — Значит, и нам дан выбор, и им дан выбор?
— Да езжайте же, пропади вы пропадом, — сказал Юл в каком-то почти
исступлении. — Мне осточертело это, осточертело.
— Так, так, — сказал Видаль. Осмотрелся, с сардонической усмешкой на худом,
усталом, изможденном лице. — Но ехать надо. Здесь оставаться нельзя, даже если б у меня
здесь дом был, крыша над головой. Так что приходится выбирать одно из трех. Вот что
сбивает с толку — эта третья добавочная возможность. Только-только осознал ты, что жить
— значит делать ошибочный выбор из двух возможностей, и тут же тебя вынуждают
выбирать не из двух уже, а из трех Иди домой, Юл.
Юл обернулся, вскинул глаза на Видаля.
— Мы б работали. Воротились бы сейчас к нам — там теперь ни отца, ни Вэтча…
Спустились бы с горы в долину — двое на одном коне, двое на другом. В долине, в
Мейсфилде и поженились бы. Мы б вас не посрамили.
— Но у нее ведь есть тут молодой человек, не правда ли? Который по воскресеньям
ожидает ее в церкви, провожает домой, садится с ней за воскресный обед, а возможно, и
дерется за нее с другими парнями?
— Так не возьмете нас?
— Нет. Иди домой.
С минуту паренек стоял, держа уздечку и понурясь. Затем он повернулся, тихо сказал:
— Тогда трогайте. Нам надо спешить.
— Погоди, — сказал Видаль. — Ты что намерен делать?
— Провожу вас. Поехали. — Он потянул буланого за собой, к обочине.
— Постой, — сказал Видаль. — Ты иди домой. Война окончена. Вэтчу это известно.
Не отвечая, Юл вел буланого в кустарник.
— Тпру! — крикнул негр с приотставшего Цезаря. — Обождите, масса Сотье. Я тут не
поеду…
Юл оглянулся на ходу через плечо.
— Ты езжай отступя, — сказал он негру. — Держись назади.
Открылась едва заметная, как узкий шрам, тропа, петляющая, извивающаяся среди
подлеска.
— Вижу теперь, — сказал Видаль. — Иди домой.
— Я провожу вас немного, — сказал Юл — так тихо, что Видаль вдруг обнаружил, что
сам затаил дыхание в напряженной, тугой настороженности. Он перевел дух; под ним
буланый неуверенно и тряско спускался по тропе. «Чепуха какая, — подумал Видаль. — Еще
минут пять, и по его примеру я тоже начну играть в индейцев. Я хотел опять научиться
боязни — и, кажется, переборщил». Тропа стала шире; Цезарь догнал буланого, пошел
рядом. Очутясь между лошадьми, Юл опять бросил взгляд на негра.
— Держись назади, говорят тебе.
— А для чего? — сказал Видаль. Поглядел на бледное, напряженное лицо паренька,
подумал быстро: «Я, кажется, уже включаюсь в игру», сказал вслух:
— Для чего ему держаться позади?
Юл перевел глаза на Видаля и остановился, задержав буланого.
— Мы б работали, — проговорил он. — Мы б вас не посрамили.
Лицо Видаля было теперь так же трезво-серьезно, как у Юла. Они глядели друг на
друга.
— Ты считаешь, наш выбор был ошибочен? У нас был выбор. Нам пришлось выбирать
— одно из трех.