Page 179 - Собрание рассказов

Из сборника «По ту сторону»

ПО ТУ СТОРОНУ

Металл стетоскопа неприятно холодил его обнаженную грудь; комната, квадратная и
просторная, обставленная громоздкой мебелью орехового дерева, — кровать, где он спал
вначале один, которая стала затем его супружеским ложем, где его сын был зачат и рожден и
лежал мертвый, — его комната, в течение шестидесяти пяти лет, такая спокойная,
уединенная и настолько его, что имела тот же запах, что и он, казалось, была переполнена
людьми, хотя, кроме него, здесь присутствовало всего трое, и всех он хорошо знал: Люшьюс
Пибоди — ему следовало бы находиться в городе у своих пациентов — и двое негров,
одному из которых было место на кухне, а другому с косилкой на газоне, где он делал бы
вид, что зарабатывает деньги, — для субботнего вечера это вполне естественно.
Но отвратительнее всего было твердое холодное ушко стетоскопа, даже хуже, чем
оскорбительная нагота его груди, густо поросшей тонкими седыми волосами. Собственно
говоря, во всем этом деле было только одно утешительное обстоятельство. «По крайней
мере, — думал он с едким сарказмом, — я избавлен от женских причитаний, которые могли
бы выпасть и на мою долю, — этих причитаний, всегда сопровождающих свадьбы и
разводы. Хоть бы он убрал этот чертов телефончик и позволил моим неграм идти работать».
И тут, прежде чем он успел закончить мысль, Пибоди убрал стетоскоп. Но едва он
откинулся на подушку с глубоким вздохом облегчения, негритянка так страшно завопила,
что его подбросило вверх, и он зажал уши. Негритянка стояла у него в ногах, ее длинные,
гибкие руки вцепились в спинку кровати, глаза закатились так глубоко, что были видны
лишь белки, а рот был широко раскрыт, и из него неслись протяжные волны сопрано,
глубокого и сочного, как верхний регистр органа, и сотрясающего все вокруг, как гудок
парохода.
— Хлори! — крикнул он. — Замолчи!
Она не умолкла. Она явно ничего не видела и не слышала.
— Эй, Джейк! — крикнул он негру, который стоял рядом с ней и также держался за
спинку кровати, его склоненное над постелью лицо выражало мрачную и таинственную
сосредоточенность. — Убери ее отсюда. Немедленно!
Но Джейк тоже не сдвинулся с места, и тогда он в ярости повернулся к Пибоди.
— Эй! Послушайте! Уберите отсюда этих черномазых!
Но Пибоди, казалось, тоже не слышал его. Судья смотрел, как он аккуратно укладывал
свой стетоскоп в футляр, пристально поглядел ему в лицо, а оглушительные крики женщины
все неслись и неслись по комнате. Тогда он отшвырнул одеяло, соскочил с кровати и,
взбешенный, выбежал из комнаты и из дома.
Но тут он вспомнил, что все еще в пижаме, поэтому он застегнул пальто. Оно было из
тонкого сукна, черное, старомодно изысканное, с собольим воротником. «Все-таки им не
удалось спрятать его от меня, — думал он в неистовстве. — Теперь мне бы только…» Он
посмотрел на свои ноги. «А, кажется, есть…» Он посмотрел на ботинки. «И это весьма
кстати». Мгновенное удивление тут же исчезло, раздражение тоже стало понемногу утихать.
Он потрогал свою шляпу, коснулся рукой лацкана. Жасмин был на месте. Что там ни говори,
как ни ругай Джейка, негр никогда не забывал о цветке по сезону. Цветок, девственно
свежий, только что сорванный, всегда лежал на подносе для утреннего кофе. Цветок и… Он
зажал под мышкой палку черного дерева и открыл портфель. Два чистых носовых платка
лежали рядом с книгой. Он сунул один из них в верхний кармашек и продолжил свой путь.
Через некоторое время вопли негритянки замерли вдалеке.
Потом на какой-то миг у него возникло неприятное ощущение. Он ненавидел толпу: ее
суетливую, бессмысленную и покорную глупость, соприкосновение чужой живой плоти с