Page 175 - Собрание рассказов

— Это потому, что вы боитесь?
— Да. Боюсь.
— Вэтча?
— Не Вэтча. Просто боюсь. Везенье мое, пожалуй, кончилось. Я знаю, слишком долго
оно длилось. И я боюсь — а вдруг обнаружится, что я забыл, как надо действовать в боязни.
И я не могу идти на этот риск — а вдруг окажется, что я потерял ощущение реальности. Вот
Джубал — дело другое. Он верит, что я по-прежнему принадлежу ему; знать не хочет, что
меня уже освободили. И слушать даже меня не захочет. Ему-то незачем тревожиться об
ощущении реальности.
— Мы бы работали. Пусть она не такая нарядная, как ваши миссисипские, что все
время в туфлях ходят. Но мы бы выучились. Мы бы вас не посрамили перед ними.
— Нет, — сказал Видаль. — Не могу.
— Тогда уезжайте. Сейчас.
— А как? Ты же видишь, он не усидит, свалится с седла.
Юл не ответил, и мгновение спустя — хотя и не расслышав шагов — Видаль почти
физически ощутил, что паренек напрягся, замер и, подобравшись, не дыша, смотрит теперь
на лестницу.
— Кто это там? — спросил шепотом Видаль.
— Отец.
— Я спущусь к нему. А ты побудь здесь. Постереги мой револьвер,

X

Темный воздух был высок, холоден, студен. В непроницаемой огромной тьме лежала
долина, а за ней непроницаемо и холодно чернела на черном небе противолежащая гряда
холмов. Сжимая пальцами култышку правой, Видаль поеживался, подрагивал зябко.
— Уезжайте, — сказал отец.
— Война кончена, — сказал Видаль. — Победа Вэтча — не моя печаль.
— Берите лошадей и негра и уезжайте.
— Если вы относительно дочери, то я ее видел лишь раз и не увижу больше никогда.
— Уезжайте, — сказал отец. — Забирайте, что ваше, и езжайте.
— Не могу. — Они стояли в темноте лицом к лицу. — Я четырьмя годами заплатил за
освобождение от бегства.
— Даем вам срок до рассвета.
— В Виргинии в течение четырех лет мне и такого срока не давали. А здесь всего лишь
Теннесси. — Но тот повернулся уже уходить, растворился на черном фоне косогора. Видаль
вошел в конюшню и поднялся на сеновал. Недвижно над храпящим негром сидел на
корточках Юл.
— Оставьте его здесь. — сказал Юл. — Он всего-навсего негр. Оставьте его и
уезжайте.
— Нет, — сказал Видаль.
Юл сидел оцепенело над храпящим негром. Он не глядел на Видаля, но вставали меж
ними, немо и беззвучно, перелесок, резкий сухой выстрел, внезапный одичалый гром копыт
вздыбившихся лошадей, вьющийся из дула дымок.
— Я вам покажу самый короткий спуск в долину. Через два часа вы будете уже внизу.
К рассвету будете за десять миль отсюда.
— Не могу. Он тоже хочет домой. Я и его должен довезти. — Видаль замолк; левой
рукой неловко расправил плащ на негре, подоткнул. Услышал, как тихо уходит Юл, но не
поднял глаз. Немного погодя потряс за плечо негра: «Джубал!» Негр застонал; повернулся
тяжело, опять уснул. Видаль сидел над ним в той же позе, как раньше Юл.
— А я думал, что распростился с этим навсегда, — проговорил Видаль. — С миром и
покоем. Со способностью и привилегией боязни.