Page 115 - Хождение по мукам. Хмурое утро

Играл он хуже, чем обычно, сбрасывая не те карты, и все оборачивался к окошкам, хотя
они были закрыты ставнями. Екатерина Алексеевна младшая тихонько встала, накинула
шубку и вышла на двор – проверить, на местах ли охрана. Шпик, который сидел на
крыше за трубой, где свистел колючий ветер, а выше, как сумасшедшая, ныряя в тучи,
неслась половинка мутного месяца, – крикнул оттуда, стуча зубами:

– Барышня, вынеси, Христа ради, водочки…
Около десяти часов подъехал автомобиль. Главнокомандующий положил карты,
напряженные глаза его заблестели. Вошел в офицерской шинели, перехваченной на
груди концами башлыка, высокий, румяный, надменный генерал Романовский. Сняв
фуражку, сухо звякнул шпорами, отдал общий поклон.
– Антон Иванович, я за вами.
– Итак – свершилось?

– Так точно, Антон Иванович.

Деникин заторопился:
– Я вернусь, господа, вы уж простите, – такие обстоятельства. – И в прихожей, не сразу
попадая в рукава: – Вы-то, князь, оставайтесь, сыграйте робберок с болваном… Так я не
прощаюсь, Екатерина Алексеевна…
Партнеры вернулись к столу, но играть не хотелось. Екатерина Алексеевна старшая
сдержанно вздыхала. Василий Васильевич, сдвинув густые брови, рисовал мелом на
сукне маленькие виселицы и чертиков. Князь подсел на диван к Екатерине Алексеевне
младшей, она расцвела и опустила вязанье. Подрыгивая ногой, он стал рассказывать про
то, что здесь разыскал необыкновенную гадалку и хочет привезти ее к Антону
Ивановичу.

– Она берет у вас волос, сжигает его на свечке, и у нее показывается пена изо рта…
– Что она вам нагадала?

– Предсказала дорогу на коне, представьте, – буду ранен три раза, и все кончится
веселой свадебкой.

Дрыгнув обеими ногами и раскачиваясь, точно его трясли за плечи, князь начал
давиться смехом. Нежная шея и маленькое ухо Екатерины Алексеевны порозовели.

– Все так тревожно, право, – сказала Екатерина Алексеевна старшая, вытирая глаза. –
Так натянуты нервы у всех… Боже мой, когда мы думали, что так будем жить…
– Да, да, маловато мы думали, – ответил Василий Васильевич и нарисовал топор и
плаху. – Россия – курьезная страна…
Главнокомандующий сдержал обещание: когда английские часики в футляре тоненько
прозвонили одиннадцать, за окнами заквакал автомобиль, и Антон Иванович, снова
стаскивая калоши, говорил:

– Я знал, я знал, Екатерина Алексеевна, что у вас сегодня индейка с каштанами…
Посему, князь дорогой, достаньте-ка у меня из автомобиля бутылочку шампанского…
Он был очень оживлен, потирал руки, но предложение – докончить роббер – отклонил:
«А бог с ним, мы с Екатериной Алексеевной заранее капитулируем, спасаем только
честь». Он даже взял у Василия Васильевича из золотого портсигара папироску и
закурил, чего с ним никогда не бывало. С ужином заторопились. Все прошли в
маленькую столовую, где две свечи мягко, по-старинному, озаряли дешевенькие обои и
на столе – на побитых тарелочках – домашние вкусные паштеты и закусочки. Не было
только любимого кушанья Антона Ивановича – миног в горчичном соусе. И не было
обычного спокойствия, когда по окончании роббера садятся за стол, продолжая спорить:
«Да уж вы мне поверьте – надо было сбрасывать пики…» Или: «Матушка моя, да ведь я
знаю, что у него на руках туз, король, дама, а вы меня под столом толкаете…»