Page 146 - Хождение по мукам. Хмурое утро
P. 146
– Значит, ты считаешь правильной директиву главкома?
– Нет, не считаю, – тихо и твердо ответил Иван Ильич.
– Ага! Нет! Хорошо… Почему же?
– Мы и здесь уже почти оторвались от резервов, от баз снабжения; противник перережет
где-нибудь нашу ниточку на Царицын, – тогда снимай сапоги. Не солидно это все.
– Ну, ну?..
– Наступать нам еще дальше на юг, на Тихорецкую, – значит, лезть, как коту головой в
голенище. Ничего хорошего из этого не получится. Я еще мог бы понять, если наша
армия послана для демонстрации, чтобы любой ценой оттянуть силы белых с Донбасса…
– Так, так, так…
– Но это слишком уж дорогое удовольствие – ради демонстрации угробить армию…
– Вывод какой твой?
Иван Ильич надул щеки, бросил погасшую собачью ножку в воду.
– Вот вывода-то я не делал, Иван Степанович…
– Врешь, брат, врешь… Ну уж – молчи. Без тебя все понятно… Ты мне как-то, Иван,
рассказывал про твоего комиссара Гымзу, – помнишь, как он тебя послал… к главкому с
секретным донесением на предателя Сорокина… Так вот… (Иван Гора оглянулся и
понизил голос.) Я бы, кажется, сам сейчас поехал, и не в Серпухов к главкому, а в
Москву, прямо туда… Где-то сидит сволочь, – в главном командовании, что ли, в Высшем
военном совете, что ли… Да иначе и быть не может: война… Уж очень мы доверчивы…
Если у нашего брата, у какого мысли – высоко, сердце – широко, – ему и кажется, что,
кроме буржуев, весь мир хорош: руби честно направо и налево… Я присматривался в
Питере к Владимиру Ильичу, – у него такой глазок русский, прищуренный… Энтузиаст,
мыслитель, – руки заложит за пиджак, ходит, лоб уставит и вдруг – глазком на человека:
всё поймет… Вот как надо… Я за тобой, за каждым движением, за каждым словом твоим
слежу… А ты за мной не следишь, ты мне слепо доверяешь… Я тебе дам вредное
задание, – ты промолчишь и выполнишь…
– Нет, не выполню…
– Ты же только что сказал: рассуждать не твое дело… Ну, а что ты сделаешь?
– Постараюсь разубедить, уговорить…
– Уговорить! Интеллигент… Стрелять надо!.. Ах, боже мой…
Иван Гора положил большие руки на картуз, на голову, уперся локтями в коленки. Он не
рассказал Телегину про главное, про то, что вчера в дивизии на партийном собрании
была прочитана телеграмма из Москвы председателя Высшего военного совета
республики, – ответ на тревожный запрос командарма Десятой, – телеграмма
высокомерная и угрожающая, в которой категорично подтверждались ранее данные
директивы…
– А вот тебе и последние сведения: на правом фланге у нас сосредоточиваются четыре
дивизии генерала Покровского, переброшенные с Донбасса, в лоб двигается корпус
генерала Кутепова, он уже отрезал нам дорогу на Тихорецкую, – разгадал план
главкома… На левом фланге накапливается конница генерала Улагая… А позади на
четыреста верст – пустота…
– Вот это все и решает, – сказал Иван Ильич. – Если хочешь мое мнение: немедленно
эвакуировать всех больных, все лишнее отправить в тыл и быть налегке. Маныча нам не
удержать…
Иван Гора ничего не ответил. Помолчав, с ожесточением плюнул в реку.
– За такие разговоры следовало и меня и тебя – в ревтрибунал… Сказано будет тебе:
