Page 162 - Хождение по мукам. Хмурое утро

Этот новый мир был внешне непривлекателен: нетопленая палата, за окнами падающий
мокрый снег, скверная еда – серый супчик с воблой – и будничные разговоры больных о
еде, махорке, о температуре, о главном враче. Ни слова о неведомом будущем, куда
устремилась Россия, о событиях, потрясающих ее, о нескончаемой кровавой борьбе,
участники которой – эти больные и раненые люди с обритыми головами, в байковых
несвежих халатах – то спали целыми днями, то тут же, на койке, играли в самодельные
шашки, то кто-нибудь вполголоса заводил тоскливую песню.

Вадима Петровича не чурались, но и не считали его за своего. А ему впору было
разговаривать с самим собой – столько накопилось у него непродуманного и
нерешенного, и столько воспоминаний обрывалось, как книга, где вырвана страница в
самом захватывающем месте. Вадим Петрович принял без колебаний этот новый мир,
потому что это совершалось с его родиной. Теперь надо было все понять, все осмыслить.

Однажды главный врач принес ему московские газеты. Вадим Петрович прочел их
совсем иными глазами – не так, как бывало, заранее злобно издеваясь… Русская
революция перекидывалась в Венгрию, в Германию, в Италию. Газетные строки были
насыщены дерзостью, уверенностью, оптимизмом. Россия, раздавленная войной,
раздираемая междоусобицей, заранее поделенная между великими державами, берет
руководство мировой политикой, становится грозной силой.

Он начинал понимать будничное спокойствие товарищей в серых халатах, – они знали,
какое дело сделано, они поработали… Их спокойствие – вековое, тяжелорукое,
тяжелоногое, многодумное – выдержало пять столетий, а уж, господи, чего только не
было… Странная и особенная история русского народа, русского государства. Огромные
и неоформленные идеи бродят в нем из столетия в столетие, идеи мирового величия и
правдивой жизни. Осуществляются небывалые и дерзкие начинания, которые смущают
европейский мир, и Европа со страхом и негодованием вглядывается в это восточное
чудище, и слабое, и могучее, и нищее, и неизмеримо богатое, рождающее из темных
недр своих целые зарева всечеловеческих идей и замыслов…
И, наконец, Россия, именно Россия, избирает новый, никем никогда не пробованный,
путь, и с первых же шагов слышна ее поступь по миру…
Понятно, что с такими мыслями Вадиму Петровичу было все равно – какие там грязные
ручьи за окнами гонят по улице мартовский снег и бредет угрюмый и недовольный
советский служащий, с мешком для продуктов и жестянкой для керосина за спиной, в
раскисших башмаках – заседать в одной из бесчисленных коллегий; было все равно –
какой глотать суп, с какими рыбьими глазками. Ему не терпелось – поскорее самому
начать подсоблять вокруг этого дела.

Украина очищалась от петлюровцев. Недавно был взят Красной Армией Екатеринослав.
Петлюра еще цеплялся за Белую Церковь, но оттуда его наконец выбили, и он с
остатками куреней ушел за границу, в Галицию. Впереди наступающих войск Красной
Армии катился широкий вал партизанских восстаний. Их размах трудно поддавался
учету и руководству. Они вспыхивали, как пожары, по селам и волостям, раздираемым
жестокой борьбой малоземельного крестьянства с крепким кулачеством. И те и другие
выставляли отряды, сшибавшиеся со всей яростью – конные и пешие – в кровавых
битвах. Повсюду шныряли, маскируясь и провоцируя, тайные агенты – петлюровские,
деникинские и польские, и еще более темных и скрытных организаций. Советская власть
была по городам да по магистралям железных дорог, а за ними в стороны – на полет
снаряда с бронепоезда – бушевала война.

Вадим Петрович получил наконец долго ожидаемое назначение – в штаб курсантской
бригады, где комиссаром был Чугай, в середине марта выписался из госпиталя – еще
прихрамывающий, с палочкой – и поехал в Киев, в свою часть.

Отколовшаяся от атамана Григорьева банда Зеленого, громя сельсоветы и охотясь за
коммунистами, подскакивала на сотнях тачанок к самому Киеву. По следам Зеленого на
дорогах находили людей с содранной кожей, иных – посаженными на расщепленный
пенек, комитетчиков он жег живыми в амбарах, евреев прибивал гвоздями к воротам,
взрезывал животы, зашивал туда кошек. План ликвидации этой банды был разработан с
участием Рощина в штабе наркомвоена. Сил было немного. Наркомвоен Украины выехал