Page 22 - Хождение по мукам. Хмурое утро

обочине телеги, положила голову на руки. Сквозь забытье она слышала, как подошел
Иван Гора и негромко заговорил с Агриппиной, сидевшей в той же телеге:

– Покурить бы, с ног валюсь.
– Почему остановились?

– До пяти часов – отдых.
– Кто тебе сказал?

– Проезжал вестовой.
– Положи ко мне головушку, Ванюша, поспи.

– Ну да, поспи. Он тебе поспит. Ребята наши – как где стоял, там и повалился… Ты чего
не спишь, Гапа, рука болит?

– Болит.
Телега слабо заскрипела, – он привлек к себе Агриппину. Глубоко, как усталая лошадь,
вздохнул.
– Вестовой говорит: ох, и силы у него переправляется через Дон под Калачом да под
Нижне-Чирской! За полками идут попы с хоругвями, везут бочки с водкой. Казаки летят
в атаки пьяные, чистые мясники…

– Поешь хлебца, Ванюша.
Он медленно начал жевать. С трудом глотая, неясно проговорил:
– Мы у самого Дона. Неподалеку здесь должен быть паром, казаки его на ту сторону
угнали. Вот из-за этого остановка, пожалуй.
Телегу опять качнуло, – Иван Гора отвалился и ушел, тяжело топая. Все затихло – и
люди, и лошади. Даша дышала носом в рукав… Все бы, все отдала за такую минуту
суровой ласки с любимым человеком. Завистливое, ревнивое сердце! О чем раньше
думала? Чего ждала? Любимый, дорогой был рядом, – просмотрела, потеряла навек…
Зови теперь, кричи: Иван Ильич, Ваня, Ванюша…
…Дашу разбудил Кузьма Кузьмич. Она лежала, уткнувшись под телегой. Слышались
выстрелы. Занималась зеленая заря. Было так холодно, что Даша, стуча зубами,
задышала на пальцы.

– Дарья Дмитриевна, берите сумку скорее, идем, раненые есть…
Выстрелы раздавались внизу по реке, гулкие в утренней тишине. Даша с трудом
поднялась, она совсем отупела от короткого сна на холодной земле. Кузьма Кузьмич
поправил на ней санитарную повязку, побежал вперед, вернулся:
– Переступайте, душенька, бодрее… Наши тут, неподалеку… Не слышите – где-то стонет?
Нет?
Забегая, он останавливался, вытягивая шею, всматривался. Даша не обращала внимания
на его суетливость, только было противно, что он так трусит…
– Душенька, пригибайтесь, слышите – пульки посвистывают?

Все это он выдумывал, – не стонали раненые, и пули не свистели. Свет зари разгорался.
Впереди виднелась белая пелена, будто река вышла из берегов. Это над рекой и по
голым прибрежным тальникам лежал густой, низкий осенний туман. В нем, как в
молоке, по пояс стоял Иван Гора. Подальше – боец в высокой шапке и – другой и третий,
видные по пояс. Они глядели на правый – высокий – берег Дона, куда не доходил туман.
Там, за черными зарослями, поднималось в безветрии множество дымков.

Увидел их и Кузьма Кузьмич, – будто захлебнувшись от восторга, раскрыл глаза: