Page 61 - Хождение по мукам. Хмурое утро

сторонушку…
Но невесты ни одна на захотели выть, даже досадовали:

– Это в ваши времена, бабушка, пропивали на чужую сторону, у нас одна сторона –
советская…

Повсюду варили и пекли, бегали с ведрами и вениками. Из хаты в хату ходили сваты, от
которых уже крепко пахло вином. На церковном дворе собиралась молодежь, два
гармониста перебирали лады…

В это же время приехал с почты председатель сельсовета, инвалид и кавалер четырех
Георгиев, Степан Петрович Недоешькаши. Не обращая внимания на колокольный звон,
будто его и не слышит, он отпер дверь в сельсовете, зашел туда и через некоторое время
вышел на крыльцо с молотком и листом бумаги; четырьмя гвоздями прибил лист к двери,
вынул из кармана завернутую в обрывок газеты печать, подышал на нее и приложил к
своей подписи. На листке стояло:
«Граждане села Спасского, по случаю произошедшей в Германии революции назначаю
собрание-митинг сегодня в одиннадцать часов».
Народ повалил к сельсовету. Кузьма Кузьмич, увидев сверху, что церковная площадь
опустела, перестал звонить и слез с колокольни. Церковный староста, Надеждин отец, в
синем кафтане с галуном, хлопнув с досадой крышкой свечного ящика, сказал:

– Этот сукин сын, Степка Недоешькаши, летось неделю за мной ходил, просил двести
целковых – избу тесом крыть. Мстит, одноногий черт! Сорвал свадьбу.

– А что случилось?
– Да где-то еще революция, в Германии, что ли… Митинг согнал, без политики ему
минуты не терпится! А уж дурак-то, господи!

На крыльце сельсовета Степан Петрович, работая в воздухе кулаками, стуча по доскам
деревяшкой, говорил народу. Лицо у него было плотное, рот раззявистый, усы как шипы.

– Международное положение складывается благоприятно для советской власти! –
кричал он, когда Кузьма Кузьмич протискивался поближе к крыльцу. – Германцы
протягивают нам свою трудящуюся руку. Это означает большую помощь нашей
революции, товарищи. Германцев я видал, в Германии бывал. Одно скажу: скупо живут,
каждый кусок у них на счету, но живут лучше нашего. Над этим фактом надо
призадуматься, товарищи. В таком селе вот, как наше, у них – водопровод, канализация с
выбросом дерьма на огороды, телефон, проведен газ в каждую квартиру,
парикмахерская, пивная с бильярдом… О школах я и не говорю, о поголовной
грамотности не говорю… Велосипед в каждом хозяйстве, граммофон…
По толпе пошел гул, кто-то хлопнул в ладоши, и тогда все похлопали.

– Мне оторвало нижнюю конечность германьским снарядом в Восточной Пруссии. Но я,
в данный момент, становлюсь выше личных отношений…

– Понятнее говори! – отчаянно крикнул юношеский голос.
– В этом моем жалком увечье я виню не германьский народ, – не он виноват, а виноват
международный империализм… Вот кому нужно горло перервать со всей решимостью…
Мы, русские, это поняли раньше, но и германьцы это, наконец, поняли. И мы, товарищи,
на настоящем митинге бросаем лозунг обоим народам: да здравствует мировая
революция…
– Ура! – закричал молодой голос, и собрание опять захлопало.

– Перехожу к местным делам… В школе у нас крыша течет, как решето, об этом было
постановление. Я спрашиваю – деньги собраны, тес для крыши куплен? Нет. А на
гулянку у вас деньги есть. На попа у вас деньги нашлись. От трезвону на десять верст
кругом скучно… Ради этих фактов, что ли, германьцы протягивают нам трудящуюся
руку? Предлагаю вынести постановление: покуда не будет произведен сбор на ремонт