Page 65 - Хождение по мукам. Хмурое утро

мужичьего рта, он знает – кого за какую нитку потянуть. Да, ребята, хлебная монополия
– капитальное, дальновидное дело. Тяжелое, – правильно. А чего легко-то делается?
Целину пахать всегда трудно. Легко только на балалайке играть… Если крестьянин этой
большой политики не понимает, – виноват в первую голову ты. Заходишь ты на
зажиточный двор, говоришь хозяину: «Отопри амбар». Каждое зерно в нем как слеза. Но
каждое зерно – святое, для святого дела.

– А где ключи от сельсовета?
– У председателя же…

– А где председатель?
– Там же гуляет…

Латугин, Байков и Задуйвитер вылезли из тачанки и не знали – что им делать. Человек, у
которого они спрашивали, ушел. Они долго глядели, как он колесил по улице, будто
земля под ним сама лезла вверх и валилась пропастью. Они сели на крыльцо сельсовета,
свернули и закурили. В лицо им дул холодный ветер, гнавший тучи; посыпалась, как из
решета, колючая крупа и сразу забила снегом колеи на черной дороге; стало еще
скучнее.
– Послушаешь комиссара, аж рука до клинка просится, – сказал Задуйвитер. – А на деле
– село как село. Где они, эти враги-то? Видишь ты, как наяривает знатно!
Вдали, дворов через десяток отсюда, виднелась небольшая толпа, – должно быть, те, кого
не звали в хату или просто не поместились там. Оттуда доносились широкие, во весь
размах разгульных рук, звуки гармонии и топот ног.
– Ты только цыпочки хочешь замочить, а нырять надо до дна, дорогой товарищ, – сказал
Латугин. – Революция требует углубления, – об этом говорил комиссар.
– Углублять, углублять! До каких же пор? Разворочаем все, а жить надо, хлеб сеять надо,
детей рожать надо. Это когда же?
– А черт его знает – когда, не у меня спрашивай.

Латугин был зол, кусал соломинку. Задуйвитер, наморща лоб, думал, не отрываясь, не
сбиваясь, – по-мужицки, – над вчерашними словами комиссара. Байков сказал:

– Так у нас дело не двинется, ребята. Сходить, что ли, за председателем?
Он приподнялся. Латугин – ему:

– Не пойдешь.
– То есть – как это? Почему?

– Неинтересно объяснять тебе причину.
Тогда Задуйвитер – решительно:

– Идти, так уж всем вместе. Пошли за председателем.
– Не пойду.

– Должен подчиниться.
– Будет тебе, Латугин, – примирительно сказал Байков, – да мы к столу и не подойдем, да
мы и капли не выпьем, мы председателя из сеней вызовем.
Они пошли искать председателя. Степан Петрович Недоешькаши крепился два дня, на
третий стал думать, что село от него может оторваться. Он соскоблил грязь с деревяшки,
надел черные брюки навыпуск, закрутил усы и важно пошел в обход по селу.