Page 167 - Живые и мертвые

– Некому, – твердо повторил он, встал и ткнул окурок в стоявшую на столе консервную
банку.
– А как сейчас ваша голова? – вдруг спросил Елкин, подумав об этом из-за упоминания
о госпитале и посмотрев на забинтованную голову Синцова.
– Ничего, немного зудит. Наверно, уже подживает.
Елкин вскочил с топчана и запрыгал взад и вперед по комнате на своих коротких
пружинистых ножках.
– Конечно, что в райком вы пришли – это хорошо, но что с партбилетом у вас
получилось?.. – Елкин сердито и удивленно приподнял плечи и еще раз пробежался по
комнате. – Не восстановят, – решительно сказал он, остановись напротив Синцова.
– Я не об этом пока думаю, товарищ Елкин, – сказал Синцов. – Что такое остаться без
партбилета, я понимаю. Вы мне другое скажите: куда мне вот сейчас надо еще пойти и
заявить обо всем, что со мной было, и о том, что я прошу одного: взять и послать меня на
фронт бойцом? Я вам все рассказал, а теперь вы мне скажите: куда мне идти и как это
сделать? Может мне в этом райком помочь или не может?
Елкин пожал плечами. Он сам еще не знал, как помочь этому человеку, который так
или иначе, но потерял свой партийный билет и после этого был в плену у немцев. Но этот
человек пришел не куда-нибудь, а в райком и стоял не перед кем-нибудь, а перед ним,
Елкиным.
– Может, товарищ Голубев сумеет мне помочь, когда вернется? – спросил Синцов,
тяготясь молчанием Елкина.
Елкин только махнул рукой.
– Голубев… Я его сам уже сутки не видел. Голубев сейчас знаете как разрывается? Я и
то пять ночей спать не ложился, а Голубев… – Елкин второй раз махнул рукой и, наморщив
лоб, сказал, что, пожалуй, верней всего будет пойти к райвоенкому. – Кто же еще может
послать человека на фронт? Райвоенком! – продолжал говорить он, уже берясь за
телефонную трубку. – Мне Юферева надо. Елкин из райкома говорит. А где он теперь? А
если точнее? Ладно, я еще позвоню. Нет райвоенкома, – положил трубку. – Говорят, он
сейчас на строительстве баррикад, здесь, около Крымского моста. Он по званию майор,
фамилия его Юферев. Пойдите найдите его там и расскажите ему. Можете сослаться, что
были в райкоме у Елкина, что Елкин вас послал. Он меня знает.
Елкин загорелся этой мыслью, разом разрешавшей все сложности.
– Ну, а если не найдете или что – придете еще раз, через милиционера меня вызовете. А
я Юфереву еще раз позвоню, для крепости. Давай так! – впервые за все время заключил
Елкин на «ты».
Синцов вздохнул и надел ушанку. Он почему-то не ждал для себя ничего хорошего от
неизвестного ему Юферева, и ему не хотелось уходить из райкома.
– Там, около Крымского, его и ищи, – говорил тем временем Елкин. – Там и слева и
справа – кругом баррикады строят, и на Метростроевской и на Садовой…
И вдруг среди всех этих объяснений ему пришла в голову не приходившая раньше
мысль: «А что, если этот человек сейчас выйдет из райкома и не пойдет ни к какому
Юфереву, а исчезнет?! Ведь он был в плену у немцев, и вообще мало ли что может он
сделать при таком положении в Москве, как сейчас!» И, хотя мысль эта противоречила
всему, что он до сих пор думал, Елкин заколебался. Теперь ему хотелось, чтобы кто-то
подтвердил, что он правильно делает, веря этому человеку.
– Или, знаете чего, подождите, – вдруг снова на «вы» сказал он Синцову. – Подождите,
садитесь.
Синцов сел.
– Слушай, Малинин! – крикнул Елкин.
– Что? – раздался глухой голос.
Фигура на койке зашевелилась, пальто полетело в сторону, обнаружив человека,
лежавшего с открытыми глазами и закинутыми за голову руками.