Page 201 - Живые и мертвые

не торопливые записи в блокноте писателя, а то простое, но знаменательное обстоятельство,
что еще один раз, еще на одном участке фронта под Москвой немцам к вечеру удалось
сделать лишь четверть того, на что они рассчитывали утром.

15

Эшелоны, которыми танковая бригада Климовича была переброшена из Горького в
Москву, в ночь с 6 на 7 ноября разгружались на Курской-товарной. Не получив маршрута
дальнейшего следования, Климович недоумевал, что будет дальше: оставят их в Москве или
бросят на фронт своим ходом?
Во втором часу ночи к месту выгрузки приехал генерал из Московской комендатуры.
Отозвав Климовича в сторону, генерал сказал, что бригаде дается маршрут следования
на Подольск, но перед этим, проходя через Москву, она, возможно, примет участие в параде
на Красной площади.
Обстановка под Москвой все еще оставалась грозной, и Климовичу до сих пор не
приходила в голову даже мысль о возможности парада. Однако он сказал «есть», ровно
ничем не выразив своего волнения, и, задержав руку у шлема, попросил разрешения
обратиться с вопросом.
– Пока парад только готовится, – сказал генерал, считая, что предупреждает этим
вопросом командира бригады. – В шесть ровно выйдете головой колонны к Центральному
телеграфу и там будете ждать приказа на прохождение. Окончательное решение зависит от
погоды, летная будет или нелетная, – добавил генерал и ткнул перчаткой в ясное, морозное
небо.
Он говорил все это, понизив голос, хотя вполне мог бы кричать: последние танки
съезжали с платформы, треща досками настилов.
Но Климович был намерен задать совсем другой вопрос. Он и задал его, продолжая
держать руку у шлема:
– Нельзя ли заранее побывать на Красной площади, посмотреть на месте градус
подъема и градус уклона при спуске к Москве-реке? Никогда через Красную площадь не
ходил. – Климович имел в виду не себя, а свои танки.
Генерал разрешил и уехал, оставив у Климовича капитана комендатуры.
Климович и капитан сели на ледяные подушки только что сгруженной с платформы
«эмочки», проехали по Садовому кольцу и свернули на улицу Горького. Москва была
пустым-пуста. Витрины магазинов были забиты досками и фанерой и загорожены мешками с
песком. Войска, которым предстояло участвовать в параде, еще не двинулись к центру,
пешеходов не было; лишь иногда гулко проносились одиночные машины с пропусками
комендатуры.
Климовича и капитана несколько раз задерживали, но пропускали и наконец
остановили совсем: через улицу Горького тянулось оцепление, дальше пришлось идти
пешком.
Почти все пространство Красной площади было покрыто ровным, нетронутым слоем
снега. На серых полосах трибун лежали большие снежные шапки.
Климович прошел через площадь и спустился вниз, мимо Спасской башни, до самой
Москвы-реки. Под снегом не было наледи, и танки могли без осложнений на любой скорости
пройти через площадь, особенно если дать чуть побольше интервалы.
Он сказал об этом капитану из комендатуры, когда они стали подниматься обратно.
Капитан пожал плечами и сказал, что увеличить интервалы не страшно: на пятки никто не
наступит, как он слышал, техники будет немного. Потом, прервав себя на полуслове, поднял
голову и остановился: небо, еще полчаса назад совсем ясное, заметно помутнело.
– Теперь парад будет, – сказал капитан.
Они снова шли через Красную площадь мимо разрисованного разноцветными
маскировочными кубами и квадратами здания ГУМа, мимо закрытого защитным дощатым