Page 143 - Мастер и Маргарита

Молодые люди, спутники Азазелло, улыбаясь безжизненными, но приветливыми
улыбками, уже теснили господина Жака с супругою в сторону, к чашам с шампанским,
которые негры держали в руках. По лестнице поднимался вверх бегом одинокий фрачник.
— Граф Роберт, — шепнул Маргарите Коровьев, — по-прежнему интересен. Обратите
внимание, как смешно, королева — обратный случай: этот был любовником королевы и
отравил свою жену.
— Мы рады, граф, — вскричал Бегемот.
Из камина подряд один за другим вывалились, лопаясь и распадаясь, три гроба, затем
кто-то в черной мантии, которого следующий выбежавший из черной пасти ударил в спину
ножом. Внизу послышался сдавленный крик. Из камина выбежал почти совсем
разложившийся труп. Маргарита зажмурилась, и чья-то рука поднесла к ее носу флакон с
белой солью. Маргарите показалось, что это рука Наташи. Лестница стала заполняться.
Теперь уже на каждой ступеньке оказались, издали казавшиеся совершенно одинаковыми,
фрачники и нагие женщины с ними, отличавшиеся друг от друга только цветом перьев на
головах и туфель.
К Маргарите приближалась, ковыляя, в странном деревянном сапоге на левой ноге,
дама с монашески опущенными глазами, худенькая, скромная и почему-то с широкой
зеленой повязкой на шее.
— Какая зеленая? — машинально спросила Маргарита.
— Очаровательнейшая и солиднейшая дама, — шептал Коровьев, — рекомендую вам:
госпожа Тофана, была чрезвычайно популярна среди молодых очаровательных
неаполитанок, а также жительниц Палермо, и в особенности среди тех, которым надоели их
мужья. Ведь бывает же так, королева, чтобы надоел муж.
— Да, — глухо ответила Маргарита, в то же время улыбаясь двум фрачникам, которые
один за другим склонялись перед нею, целуя колено и руку.
— Ну вот, — ухитрялся шептать Коровьев Маргарите и в то же время кричать кому-то:
— Герцог, бокал шампанского! Я восхищен! Да, так вот-с, госпожа Тофана входила в
положение этих бедных женщин и продавала им какую-то воду в пузырьках. Жена вливала
эту воду в суп супругу, тот его съедал, благодарил за ласку и чувствовал себя превосходно.
Правда, через несколько часов ему начинало очень сильно хотеться пить, затем он ложился в
постель, и через день прекрасная неаполитанка, накормившая своего мужа супом, была
свободна, как весенний ветер.
— А что это у нее на ноге? — спрашивала Маргарита, не уставая подавать руку гостям,
обогнавшим ковыляющую госпожу Тофану, — и зачем эта зелень на шее? Блеклая шея?
— Я в восхищении, князь! — кричал Коровьев и в это же время шептал Маргарите: —
Прекрасная шея, но с ней неприятность случилась в тюрьме. На ноге у нее, королева,
испанский сапожок, а лента вот отчего: когда тюремщики узнали, что около пятисот
неудачно выбранных мужей покинули Неаполь и Палермо навсегда, они сгоряча удавили
госпожу Тофану в тюрьме.
— Как я счастлива, черная королева, что мне выпала высокая честь, — монашески
шептала Тофана, пытаясь опуститься на колено. Испанский сапог мешал ей. Коровьев и
Бегемот помогли Тофане подняться.
— Я рада, — ответила ей Маргарита, в то же время подавая руку другим.
Теперь по лестнице снизу вверх поднимался поток. Маргарита перестала видеть то, что
делается в швейцарской. Она механически поднимала и опускала руку и, однообразно
скалясь, улыбалась гостям. В воздухе на площадке уже стоял гул, из покинутых Маргаритой
бальных зал, как море, слышалась музыка.
— А вот это — скучная женщина, — уже не шептал, а громко говорил Коровьев, зная,
что в гуле голосов его уже не расслышат, — обожает балы, все мечтает пожаловаться на свой
платок.
Маргарита поймала взглядом среди подымавшихся ту, на которую указывал Коровьев.
Это была молодая женщина лет двадцати, необыкновенного по красоте сложения, но с