Page 146 - Мастер и Маргарита

шимпанзе с гармониями. Два гамадрила в гривах, похожих на львиные, играли на роялях, и
этих роялей не было слышно в громе и писке и буханьях саксофонов, скрипок и барабанов в
лапах гиббонов, мандрилов и мартышек. На зеркальном полу несчитанное количество пар,
словно слившись, поражая ловкостью и чистотой движений, вертясь в одном направлении,
стеною шло, угрожая все смести на своем пути. Живые атласные бабочки ныряли над
танцующими полчищами, с потолков сыпались цветы. В капителях колонн, когда погасало
электричество, загорались мириады светляков, а в воздухе плыли болотные огни.
Потом Маргарита оказалась в чудовищном по размерам бассейне, окаймленном
колоннадой. Гигантский черный нептун выбрасывал из пасти широкую розовую струю.
Одуряющий запах шампанского подымался из бассейна. Здесь господствовало
непринужденное веселье. Дамы, смеясь, сбрасывали туфли, отдавали сумочки своим
кавалерам или неграм, бегающим с простынями в руках, и с криком ласточкой бросались в
бассейн. Пенные столбы взбрасывало вверх. Хрустальное дно бассейна горело нижним
светом, пробивавшим толщу вина, и в нем видны были серебристые плавающие тела.
Выскакивали из бассейна совершенно пьяными. Хохот звенел под колоннами и гремел, как в
бане.
Во всей этой кутерьме запомнилось одно совершенно пьяное женское лицо с
бессмысленными, но и в бессмысленности умоляющими глазами, и вспомнилось одно слово
— «Фрида»! Голова Маргариты начала кружиться от запаха вина, и она уже хотела уходить,
как кот устроил в бассейне номер, задержавший Маргариту. Бегемот наколдовал чего-то у
пасти Нептуна, и тотчас с шипением и грохотом волнующаяся масса шампанского ушла из
бассейна, а Нептун стал извергать не играющую, не пенящуюся волну темно-желтого цвета.
Дамы с визгом и воплем:
— Коньяк! — кинулись от краев бассейна за колонны. Через несколько секунд бассейн
был полон, и кот, трижды перевернувшись в воздухе, обрушился в колыхающийся коньяк.
Вылез он, отфыркиваясь, с раскисшим галстуком, потеряв позолоту с усов и свой бинокль.
Примеру Бегемота решилась последовать только одна, та самая затейница-портниха, и ее
кавалер, неизвестный молодой мулат. Оба они бросились в коньяк, но тут Коровьев
подхватил Маргариту под руку, и они покинули купальщиков.
Маргарите показалось, что она пролетела где-то, где видела в громадных каменных
прудах горы устриц. Потом она летала над стеклянным полом с горящими под ним адскими
топками и мечущимися между ними дьявольскими белыми поварами. Потом где-то она, уже
переставая что-либо соображать, видела темные подвалы, где горели какие-то светильники,
где девушки подавали шипящее на раскаленных углях мясо, где пили из больших кружек за
ее здоровье. Потом она видела белых медведей, игравших на гармониках и пляшущих
камаринского на эстраде. Фокусника-саламандру, не сгоравшего в камине… И во второй раз
силы ее стали иссякать.
— Последний выход, — прошептал ей озабоченно Коровьев, — и мы свободны.
Она в сопровождении Коровьева опять оказалась в бальном зале, но теперь в нем не
танцевали, и гости несметной толпой теснились между колоннами, оставив свободной
середину зала. Маргарита не помнила, кто помог ей подняться на возвышение, появившееся
посередине этого свободного пространства зала. Когда она взошла на него, она, к удивлению
своему, услышала, как где-то бьет полночь, которая давным-давно, по ее счету, истекла. С
последним ударом неизвестно откуда слышавшихся часов молчание упало на толпы гостей.
Тогда Маргарита опять увидела Воланда. Он шел в окружении Абадонны, Азазелло и еще
нескольких похожих на Абадонну, черных и молодых. Маргарита теперь увидела, что
напротив ее возвышения было приготовлено другое возвышение для Воланда. Но он им не
воспользовался. Поразило Маргариту то, что Воланд вышел в этот последний великий выход
на балу как раз в том самом виде, в каком был в спальне. Все та же грязная заплатанная
сорочка висела на его плечах, ноги были в стоптанных ночных туфлях. Воланд был со
шпагой, но этой обнаженной шпагой он пользовался как тростью, опираясь на нее.
Прихрамывая, Воланд остановился возле своего возвышения, и сейчас же Азазелло оказался