Page 147 - Мастер и Маргарита

перед ним с блюдом в руках, и на этом блюде Маргарита увидела отрезанную голову
человека с выбитыми передними зубами. Продолжала стоять полнейшая тишина, и ее
прервал только один раз далеко послышавшийся, непонятный в этих условиях звонок, как
бывает с парадного хода.
— Михаил Александрович, — негромко обратился Воланд к голове, и тогда веки
убитого приподнялись, и на мертвом лице Маргарита, содрогнувшись, увидела живые,
полные мысли и страдания глаза. — Все сбылось, не правда ли? — продолжал Воланд, глядя
в глаза головы, — голова отрезана женщиной, заседание не состоялось, и живу я в вашей
квартире. Это — факт. А факт — самая упрямая в мире вещь. Но теперь нас интересует
дальнейшее, а не этот уже свершившийся факт. Вы всегда были горячим проповедником той
теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и
уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они и служат
доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна и остроумна.
Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой
каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно
будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие. — Воланд поднял шпагу. Тут
же покровы головы потемнели и съежились, потом отвалились кусками, глаза исчезли, и
вскоре Маргарита увидела на блюде желтоватый, с изумрудными глазами и жемчужными
зубами, на золотой ноге, череп. Крышка черепа откинулась на шарнире.
— Сию секунду, мессир, — сказал Коровьев, заметив вопросительный взгляд Воланда,
— он предстанет перед вами. Я слышу в этой гробовой тишине, как скрипят его
лакированные туфли и как звенит бокал, который он поставил на стол, последний раз в этой
жизни выпив шампанское. Да вот и он.
Направляясь к Воланду, вступал в зал новый одинокий гость. Внешне он ничем не
отличался от многочисленных остальных гостей-мужчин, кроме одного: гостя буквально
шатало от волнения, что было видно даже издали. На его щеках горели пятна, и глаза бегали
в полной тревоге. Гость был ошарашен, и это было вполне естественно: его поразило все, и
главным образом, конечно, наряд Воланда.
Однако встречен был гость отменно ласково.
— А, милейший барон Майгель, — приветливо улыбаясь, обратился Воланд к гостю, у
которого глаза вылезали на лоб, — я счастлив рекомендовать вам, — обратился Воланд к
гостям, — почтеннейшего барона Майгеля, служащего зрелищной комиссии в должности
ознакомителя иностранцев с достопримечательностями столицы.
Тут Маргарита замерла, потому что узнала вдруг этого Майгеля. Он несколько раз
попадался ей в театрах Москвы и в ресторанах. «Позвольте… — подумала Маргарита, — он,
стало быть, что ли, тоже умер?» Но дело тут же разъяснилось.
— Милый барон, — продолжал Воланд, радостно улыбаясь, — был так очарователен,
что, узнав о моем приезде в Москву, тотчас позвонил ко мне, предлагая свои услуги по своей
специальности, то есть по ознакомлению с достопримечательностями. Само собою
разумеется, что я был счастлив пригласить его к себе.
В это время Маргарита видела, как Азазелло передал блюдо с черепом Коровьеву.
— Да, кстати, барон, — вдруг интимно понизив голос, проговорил Воланд, —
разнеслись слухи о чрезвычайной вашей любознательности. Говорят, что она, в сочетании с
вашей не менее развитой разговорчивостью, стала привлекать всеобщее внимание. Более
того, злые языки уже уронили слово — наушник и шпион. И еще более того, есть
предположение, что это приведет вас к печальному концу не далее, чем через месяц. Так вот,
чтобы избавить вас от этого томительного ожидания, мы решили прийти к вам на помощь,
воспользовавшись тем обстоятельством, что вы напросились ко мне в гости именно с целью
подсмотреть и подслушать все, что можно.
Барон стал бледнее, чем Абадонна, который был исключительно бледен по своей
природе, а затем произошло что-то странное. Абадонна оказался перед бароном и на секунду
снял свои очки. В тот же момент что-то сверкнуло в руках Азазелло, что-то негромко