Page 210 - Мастер и Маргарита

граждан, ничем, казалось бы, не объяснимая неуязвимость кота, обстрелянного в квартире №
50, при попытках взять его под стражу.
Никакого кота на люстре, натурально, не было, никто и не думал отстреливаться,
стреляли по пустому месту, в то время как Коровьев, внушивший, что кот безобразничает на
люстре, мог свободно находиться за спиной стрелявших, кривляясь и наслаждаясь своею
громадной, но преступно использованной способностью внушать. Он же, конечно, и поджег
квартиру, разлив бензин.
Ни в какую Ялту, конечно, Степа Лиходеев не улетал (это не под силу даже Коровьеву)
и телеграмм оттуда не посылал. После того, как он упал в обморок в ювелиршиной квартире,
испуганный фокусом Коровьева, показавшего ему кота с маринованным грибом на вилке, он
пролежал в ней до тех пор, пока Коровьев, издеваясь над ним, не напялил на него войлочную
шляпу и не отправил его на московский аэродром, внушив предварительно встречавшим
Степу представителям угрозыска, что Степа вылезет из аэроплана, прилетевшего из
Севастополя.
Правда, угрозыск Ялты утверждал, что он принимал босого Степу и телеграммы насчет
Степы в Москву слал, но ни одной копии этих телеграмм в делах никак не обнаружилось, из
чего был сделан печальный, но совершенно несокрушимый вывод, что гипнотизерская банда
обладает способностью гипнотизировать на громадном расстоянии, и притом не только
отдельных лиц, но и целые группы их. При этих условиях преступники могли свести с ума
людей с самой стойкой психической организацией.
Что там говорить о таких пустяках, как колода карт в чужом кармане в партере, или
исчезнувшие дамские платья, или мяукающий берет и прочее в этом же роде! Такие штуки
может отколоть любой профессионал-гипнотизер средней силы, в том числе и нехитрый
фокус с оторванием головы у конферансье. Говорящий кот — тоже сущий вздор. Для того,
чтобы предъявить людям такого кота, достаточно владеть первыми основами чревовещания,
а вряд ли кто-нибудь усомнится в том, что искусство Коровьева шло значительно дальше
этих основ.
Да, дело тут вовсе не в колодах, фальшивых письмах в портфеле Никанора Ивановича.
Это все пустяки. Это он, Коровьев, погнал под трамвай Берлиоза на верную смерть. Это он
свел с ума бедного поэта Ивана Бездомного, он заставлял его грезить и видеть в
мучительных снах древний Ершалаим и сожженную солнцем безводную Лысую Гору с
тремя повешенными на столбах. Это он и его шайка заставили исчезнуть из Москвы
Маргариту Николаевну и ее домработницу Наташу. Кстати: этим делом следствие
занималось особенно внимательно. Требовалось выяснить, были ли похищены эти женщины
шайкой убийц и поджигателей или же бежали вместе с преступной компанией добровольно?
Основываясь на нелепых и путаных показаниях Николая Ивановича и приняв во внимание
странную и безумную записку Маргариты Николаевны, оставленную мужу, записку, в
которой она пишет, что уходит в ведьмы, учтя то обстоятельство, что Наташа исчезла,
оставив все свои носильные вещи на месте, — следствие пришло к заключению, что и
хозяйка и ее домработница были загипнотизированы, подобно многим другим, и в таком
виде похищены бандой. Возникла и, вероятно, совершенно правильная мысль, что
преступников привлекла красота обеих женщин.
Но вот что осталось совершенно неясным для следствия — это побуждение,
заставившее шайку похитить душевнобольного, именующего себя мастером, из
психиатрической клиники. Этого установить не удалось, как не удалось добыть и фамилию
похищенного больного. Так и сгинул он навсегда под мертвой кличкой: «Номер сто
восемнадцатый из первого корпуса».
Итак, почти все объяснилось, и кончилось следствие, как вообще все кончается.
Прошло несколько лет, и граждане стали забывать и Воланда, и Коровьева, и прочих.
Произошли многие изменения в жизни тех, кто пострадал от Воланда и его присных, и как
бы ни были мелки и незначительны эти изменения, все же следует их отметить.
Жорж, например, Бенгальский, проведя в лечебнице четыре месяца, поправился и