Page 88 - Мастер и Маргарита

театральной программы, опять оказался на своем месте на полу. Тут ему приснилось, что зал
погрузился в полную тьму и что на стенах выскочили красные горящие слова: «Сдавайте
валюту!» Потом опять раскрылся занавес, и конферансье пригласил:
— Попрошу на сцену Сергея Герардовича Дунчиля.
Дунчиль оказался благообразным, но сильно запущенным мужчиной лет пятидесяти.
— Сергей Герардович, — обратился к нему конферансье, — вот уже полтора месяца вы
сидите здесь, упорно отказываясь сдать оставшуюся у вас валюту, в то время как страна
нуждается в ней, а вам она совершенно ни к чему, а вы все-таки упорствуете. Вы — человек
интеллигентный, прекрасно все это понимаете и все же не хотите пойти мне навстречу.
— К сожалению, ничего сделать не могу, так как валюты у меня больше нет, —
спокойно ответил Дунчиль.
— Так нет ли, по крайней мере, бриллиантов? — спросил артист.
— И бриллиантов нет.
Артист повесил голову и задумался, а потом хлопнул в ладоши. Из кулисы вышла на
сцену средних лет дама, одетая по моде, то есть в пальто без воротника и в крошечной
шляпке. Дама имела встревоженный вид, а Дунчиль поглядел на нее, не шевельнув бровью.
— Кто эта дама? — спросил ведущий программу у Дунчиля.
— Это моя жена, — с достоинством ответил Дунчиль и посмотрел на длинную шею
дамы с некоторым отвращением.
— Мы потревожили вас, мадам Дунчиль, — отнесся к даме конферансье, — вот по
какому поводу: мы хотели вас спросить, есть ли еще у вашего супруга валюта?
— Он тогда все сдал, — волнуясь, ответила мадам Дунчиль.
— Так, — сказал артист, — ну, что же, раз так, то так. Если все сдал, то нам надлежит
немедленно расстаться с Сергеем Герардовичем, что же поделаешь! Если угодно, вы можете
покинуть театр, Сергей Герардович, — и артист сделал царственный жест.
Дунчиль спокойно и с достоинством повернулся и пошел к кулисе.
— Одну минуточку! — остановил его конферансье, — позвольте мне на прощанье
показать вам еще один номер из нашей программы, — и опять хлопнул в ладоши.
Черный задний занавес раздвинулся, и на сцену вышла юная красавица в бальном
платье, держащая в руках золотой подносик, на котором лежала толстая пачка, перевязанная
конфетной лентой, и бриллиантовое колье, от которого во все стороны отскакивали синие,
желтые и красные огни.
Дунчиль отступил на шаг, и лицо его покрылось бледностью. Зал замер.
— Восемнадцать тысяч долларов и колье в сорок тысяч золотом, — торжественно
объявил артист, — хранил Сергей Герардович в городе Харькове в квартире своей
любовницы Иды Геркулановны Ворс, которую мы имеем удовольствие видеть перед собою и
которая любезно помогла обнаружить эти бесценные, но бесцельные в руках частного лица
сокровища. Большое спасибо, Ида Геркулановна.
Красавица, улыбнувшись, сверкнула зубами, и мохнатые ее ресницы дрогнули.
— А под вашею полною достоинства личиною, — отнесся артист к Дунчилю, —
скрывается жадный паук и поразительный охмуряло и врун. Вы извели всех за полтора
месяца своим тупым упрямством. Ступайте же теперь домой, и пусть тот ад, который
устроит вам ваша супруга, будет вам наказанием.
Дунчиль качнулся и, кажется, хотел повалиться, но чьи-то участливые руки подхватили
его. Тут рухнул передний занавес и скрыл всех бывших на сцене.
Бешеные рукоплескания потрясли зал до того, что Никанору Ивановичу показалось,
будто в люстрах запрыгали огни. А когда передний черный занавес ушел вверх, на сцене уже
никого не было, кроме одинокого артиста. Он сорвал второй залп рукоплесканий,
раскланялся и заговорил:
— В лице этого Дунчиля перед вами выступил в нашей программе типичный осел.
Ведь я же имел удовольствие говорить вчера, что тайное хранение валюты является
бессмыслицей. Использовать ее никто не может ни при каких обстоятельствах, уверяю вас.