Page 103 - Петр Первый

чулками, вели деловые разговоры. Лишь один хозяин летал, как бабочка, покачивая
оттопыренными боками кафтана, от гостя к гостю, – знакомил, спрашивал о здоровье, о
путешествии, – на удобном ли остановился дворе, предостерегал от воровства и разбоя…
– О да, мне много рассказывали про русскую чернь, – отвечал гость, – они очень склонны
грабить и даже убивать богатых путешественников.
Лесоторговец, англичанин Сидней, говорил сквозь зубы:
– Страна, где население добывает себе пропитание плутовством, есть дурная страна…
Русские купцы молятся богу, чтобы помог им ловчее обмануть, они называют это
ловкостью. О, я хорошо знаю эту проклятую страну… Сюда нужно приходить с оружием
под полой…
Кукуйский уроженец, небогатый торговец Гамильтон, внук пэра Гамильтона, бежавшего
некогда от ужасов Кромвеля в Московию, приблизился почтительно к беседующим.

– Даже имея несчастье родиться здесь, трудно привыкнуть к грубостям и бесчестию
русских. Как будто они все одержимы бесом!..

Сидней, оглянув этого выходца, дурно произносившего по-английски, грубо и по-
старомодному одетого, презрительно искривил губы, но из уважения к дому все же
ответил Гамильтону:
– Здесь мы жить не собираемся. А для крупной оптовой торговли, которую ведем,
бесчестие русских мало имеет значения…
– Вы торгуете лесом, сэр?

– Да, я торгую лесом, сэр… Мы приобрели под Архангельском значительную лесную
концессию.
Услыхав – лесная концессия, – голландец Ван Лейден приблизил к беседующим
головекое, с испанской острой бородкой, крепко багровое лицо, трущее тремя
подбородками по накрахмаленному огромному воротнику.

– О да, – сказал, – русский лес – это хорошо, но сатанинские ветра в Ледовитом океане и
норвежские пираты – это плохо. – Открыл рот, побагровел еще гуще, из зажмуренных
глазок выдавились две слезы, – захохотал…

– Ничего, – ответил высокий, костлявый и желтый Сидней, – мачтовое дерево нам
обходится двадцать пять копеек, в Ньюкестле мы продаем его за девять шиллингов… Мы
можем идти на риск…
Голландец поцыкал языком: «Девять шиллингов за лесину!» Он приехал в Московию для
закупки льняной пряжи, холста, дегтя и поташу. Два его корабля стояли на зимовке в
Архангельске. Дела шли вяло, государевы гости – крупные московские купцы, скупавшие
товар в казну, – прознали про два корабля и несуразно дорожились, у частных мелких
перекупщиков товар никуда не годился. А вот англичанин, видимо, делал хорошее дело,
если не врет. Весьма обидно. Покосившись, нет ли поблизости русских, Ван Лейден
сказал:

– Русский царь владеет тремя четвертями дегтя всего мира, лучшим мачтовым лесом и
всей коноплей… Но это так же трудно взять, как с луны… О нет, сэр, вы много не
наживете на вашей концессии… Север пустынен, разве – приучите медведей рубить
лес… Кроме того, из трех ваших кораблей, сэр, два утопят норвежцы или шведы, а
третий погибнет от плавучих льдов. – Он опять засмеялся, уже чувствуя, что доставил
неприятность заносчивому англичанину. – Да, да, эта страна богата, как Новый Свет,
богаче Индии, но, покуда ею правят бояре, мы будем терпеть убытки и убытки… В
Москве не понимают своих выгод, московиты торгуют, как дикари… О, если бы они
имели гавани в Балтийском море да удобные дороги, да торговлей занимались, как
честные бюргеры, тогда бы можно делать здесь большие обороты…

– Да, сэр, – важно ответил Сидней, – я с удовольствием выслушал и согласился с вами…
Не знаю, как у вас, но думаю, что у вас так же, как и в нашей Англии, не строят более
мелких морских судов… На всех эллингах Англии заложены корабли по четыреста и по