Page 114 - Петр Первый

– Напирай, напирай, толкайся…
– Куда народ бежит?

– Глядеть: человека будут жечь…
– Казнь, что ли, какая?

– Не сам же захотел, – эка…

– Есть, которые сами сжигаются.
– Те – за веру, раскольники…
– А этот за что?

– Немец…

– Слава тебе господи, и до них, значит, добрались…
– Давно бы пора – табашников проклятых… Зажирели с нашего поту.

– Гляди, уж дымится…
Пошел и Цыган к берегу, где на кучах золы толпились слобожане. Ему давно
приглянулись двое – таких же, как и он, – бездомных. Он стал держаться поближе к ним:
может, что-нибудь и образуется насчет пищи. Мужички эти, видимо, были пытаные,
мученые. У одного, рябого, подвязана щека тряпкой, – прикрывал клеймо каленым
железом. Звали его Иуда. Другой согнут в спине почти напополам, опирался на две
короткие клюки, но ходил шибко, выставляя бородку. Глаза веселые. Поверх
заплатанного армяка – рогожа. Зовут Овдоким. Он очень понравился Цыгану. И Овдоким
скоро заметил, что около них трется черный кривой мужик с разбитой мордой, –
приподнялся на клюках и сказал ласково:

– Поживиться круг нас, голубчик, нечему, сами воруем…
Иуда, скосоротясь, сквозь зубы проговорил в сторону:

– Терся эдак же один из тайной канцелярии, – в прорубь его и спустили…
«Эге, – подумал Цыган, – это люди смелые…» И еще сильней захотелось ему быть с
ними…
– Смерть меня не берет, окаянная, – сказал он, моргая заиндевелыми ресницами, – жить,
значит, как-нибудь надо… Вы бы, ребята, взяли меня в артель… Сообща-то легче…

Иуда опять сквозь зубы – Овдокиму:
– Не «темный ли глаз»? А?

– Нет, нет, очевидно, – пропел Овдоким и, своротив голову, снизу вверх взглянул в глаз
Цыгану…

Больше они ничего не проговорили. Внизу, на льду, притоптывали сапогами, хлопали
рукавицами продрогшие стрельцы; они окружили кое-как сбитый сруб, доверху
заваленный дровами. Около торчал столб для площадной казни, и белым дымом курился
костер, где калилось железо. Народ прозяб, ожидая…

– Везут, везут… Напирай, толкайся!
Со стороны города показались конные драгуны. Съехали на лед. За ними в простых
санях, спинами к лошади, сидели немец и какая-то девка в мужичьей шапке. Далее –
верхами – боярин, стольники, дьяк. Позади – громоздкий черной кожи возок.
Стрельцы расступились, пропуская поезд. Дьяк слез с коня. Возок, подъехав, повернул
боком, но никто не вышел из него… Все глядели на этот возок – изумленный шепот
пошел по народу…