Page 182 - Петр Первый

Собрание любовалось зрелищем потешных огней. Царь, как некий огненный дух, бегал
по обнаженному от листвы саду и поджигал транспаранты и фонтаны, мечущие искры.
Царевич Алексей и царевна Наталья были тоже зрителями сих огней, но из особой
комнаты… На состоявшемся балу единодушно красивейшей из дам признана Анна Монс,
говорят, заменившая царю законную супругу, которую он собирается сослать в
отдаленный монастырь…»
.. . . . . . . . . . . . .

«…Десятого октября, приступая к исполнению казни, царь пригласил всех иноземных
послов. К ряду казарменных изб в Преображенской слободе прилегает возвышенная
площадь. Это место казни: там обычно стоят позорные колья с воткнутыми на них
головами казненных. Этот холм окружал гвардейский полк в полном вооружении. Много
было московитян, влезших на крыши и ворота. Иностранцев, находившихся в числе
простых зрителей, не подпускали близко к месту казни.
Там уже были приготовлены плахи. Дул холодный ветер, у всех замерзли ноги,
приходилось долго ждать… Наконец его царское величество подъехал в карете вместе с
известным Александром и, вылезая, остановился около плах. Между тем толпа
осужденных наполнила злополучную площадь. Писарь, становясь в разных местах
площади на лавку, которую подставлял ему солдат, читал народу приговор на
мятежников. Народ молчал, и палач начал свое дело.

Несчастные должны были соблюдать порядок, они шли на казнь поочередно… На лицах
их не было заметно ни печали, ни ужаса предстоящей смерти. Я не считаю мужеством
подобное бесчувствие, оно проистекало у них не от твердости духа, а единственно от
того, что, вспоминая о жестоких истязаниях, они уже не дорожили собой, – жизнь им
опротивела…

Одного из них провожала до плахи жена с детьми, – они издавали пронзительные вопли.
Он же спокойно отдал жене и детям на память рукавицы и пестрый платок и положил
голову на плаху.

Другой, проходя близко от царя к палачу, сказал громко:
«Посторонись-ка, государь, я здесь лягу…»

Мне рассказывали, что царь в этот день жаловался генералу Гордону на упорство
стрельцов, даже под топором не желающих сознавать своей вины. Действительно
русские чрезвычайно упрямы…»

.. . . . . . . . . . . . .

«У Новодевичьего монастыря поставлено тридцать виселиц четырехугольником, на коих
230 стрельцов повешены. Трое зачинщиков, подавших челобитную царевне Софье,
повешены на стене монастыря под самыми окнами Софьиной кельи. Висевший
посредине держал привязанную к мертвым рукам челобитную».
.. . . . . . . . . . . . .

«Его царское величество присутствовал при казни попов, участников мятежа. Двум из
них палач перебил руки и ноги железным ломом, и затем они живыми были положены
на колеса, третий обезглавлен. Еще живые, попы зловещим шепотом негодовали, что
третий из них отделался столь быстрым родом смерти…»
.. . . . . . . . . . . . .

«Желая, очевидно, показать, что стены города, за которые стрельцы хотели силою
проникнуть, священны и неприкосновенны, царь велел всунуть бревна между бойницами
московских стен. На каждом бревне повешено по два мятежника. Таким способом
казнено в этот день более двухсот человек… Едва ли столь необыкновенный частокол
ограждал какой-либо город, каковой изобразили собою стрельцы, перевешанные вокруг
всей Москвы».
.. . . . . . . . . . . . .