Page 300 - Петр Первый

Роскошный Меньшиков, – по нему-то каждый раз и целились, – только встряхивал
перьями шлема, хвастливо кричал пушкарям: «Плоховато, камрады!», похлопывал по
шее танцующего жеребца. Полсотни драгун, усатых и рослых, недвижимо ожидали – в
кого шлепнет черный мячик.

Крепостные стены были высоки. Бастионы, выступавшие полукружьями, сложены из
валунного камня, столь крепкого, что чугунное ядро разлетается о него, как орех. В
башенные щели и амбразуры высовывались тяжелые пушки – их в крепости было не
менее трехсот, гарнизона – тысячи две – пехоты, конницы и вооруженных граждан.
Врали разведчики, что Нарву можно было взять с налета.

Петр слезал с лошади, присев на барабан, раскладывал на коленях лист бумаги. Мишка-
денщик подавал чернильницу. Галларт присаживался на корточки около, – расстояние
прикидывал на глаз. Большая рука Петра, державшая гусиное перышко, осторожно
проводила дрожащие линии. Меньшиков прохаживался перед полукружьем сидевших на
конях драгун.

– На каждый бастион – по пятнадцати ломовых орудий, всего для прорыва нужно
шестьдесят сорокавосьмифунтовых медных орудий, – говорил Галларт ровным, скучным
голосом. – Сто двадцать тысяч ядер, на плохой конец…

– Здорово! – сказал Петр.
– Для зажигания пожаров в городе перед штурмом потребуется не меньше сорока
мортир и по тысяче бомб на каждую…
– Вот в Европе они как рассуждают, – сказал Петр, помечая цифры.

– Десять больших бочек уксусу для охлаждения орудий… Только непрестанною
стрельбой, сущим адом всех батарей сокрушается твердость осажденных, – учит маршал
Люксамбур… Нужно пятнадцать тысяч ручных гранат. Тысячу осадных
двенадцатиаршинных лестниц, столь легких, чтоб каждую могли нести бегом два
человека. Пять тысяч мешков с шерстью…

– А это зачем?
– Для защиты воина от мушкетных пуль. При осаде Дюнкирхена маршалу Вобану,
заграждаясь таковыми мешками, удалось подойти вплоть к воротам, сколь ни была
жестока стрельба, ибо пуля легко запутывается в шерсти…

– Ладно, – неуверенно сказал Петр, помечая на листке. – Данилыч, шерсти требуется
пять тысяч мешков!..
Меньшиков, опершись о раздвинутые колени, нагнулся над трепещущей от ветра
бумажкой. Покрутил губами:
– Баловство, мин херц. Да и шерсти совсем не достать. (Галларту.) Под Азовом с одними
шпагами на стены лезли, а добыли город…
Позади – в ряду драгун – забилась лошадь, глухо вскрикнул человек. Обернулись. Сивая
лошадь у одного, подбирая ноги, слепо вздергивала башкой, – выше ноздрей у нее била
струею в палец черная кровь. Усатые драгуны, дичась, косились в сторону кустов,
откуда, шагах в ста, выпыхивали дымки. Петр, как поднял руку с пером, так и застыл,
сидя на барабане.
Незаметно, за грохотом пушечной стрельбы, из ворот крепостной башни (отсюда
невидимой за выступом бастиона Глория) вышел отряд егерей и перебежал за плетнями
огородов. Вслед за ними на тяжелых рыжих лошадях вылетело полсотни рейтар в
железных кирасах, низко надвинутых касках. Подняв шпаги, они скакали, растянувшись
по вересковому полю, в обход слева.
Александр Данилович секунду – не более – глядел широко разинутыми глазами на
диверсию неприятеля, кинулся к вороному жеребцу, отстегнув, швырнул плащ, вскочил
в седло: «Шпаги – вон!» – заорал, багровея. Выдернул шпагу, впился звездчатыми
шпорами, упал на шею вставшему на дыбы жеребцу, толкнул его с места во весь мах:
«Драгуны, за мной!» – и все, Меньшиков и драгуны, огибая стоящего около барабана