Page 305 - Петр Первый

– Ага, скажут, царский повар! Да и повесят за ноги…
– Ну и повесят, я свой долг знаю…

Он накрыл чистым полотенцем шатающийся дощатый столик. Поставил глиняную сулею
с перцовкой, тоненькими ломтями нарезал черный черствый хлеб. Петр, слабо
попыхивая трубкой, посматривал, как ловко, мягко, споро двигался Фельтен – в
валенках, в ватной куртке, подпоясанный фартуком.
– Я тебе про шведов не шучу… Хозяйство свое ты прибрал бы.

Фельтен искоса взглянул – понял: не шутит. Подал с жару сковородку с яичницей, налил
из сулеи в оловянный стаканчик.

– Пожалуйте к столу, ваше величество…

Домишко весь сотрясся от ветра. Заколебалась свеча. С улицы шумно вошел Меньшиков:
– Ну и погода…
Морщась, развязывал узел на шарфе. У шестка над лучинками стал греть руки.

– Сейчас прибудет…

– Трезвый? – спросил Петр.
– Спал. Я его – недолго – с кровати…

Алексашка сел напротив. Попробовал – крепко ли стоит стол. Налил, выпил, замотал
башкой. Некоторое время ели молча. Петр – негромко:
– Поздно… Больше ничего не поправишь…

Алексашка – с трудом глотая:

– Если он в ста верстах, да Шереметьев его не задержит, – послезавтра он – здесь…
Выйти в чистое поле, – неужто не одолеем конницей-то? (Расстегнул воротник,
обернулся к Фельтену.) Щец у тебя не осталось? (Налил вторую чарку.) У него всей силы
тысяч десять только, – пленные на Евангелии клянутся… Неужто уж мы такие
сиволапые?.. Обидно…

– Обидно, – повторил Петр. – В два дня людям ума не прибавишь… Учинится под Нарвой
нехорошо – будем задерживать его в Пскове и в Новгороде…
– Мин херц, грешно и думать об этом…

– Ладно, ладно…
Замолчали. Фельтен, присев, дул в угли, – грел пиво в медном котелке.

Под Нарвой было нехорошо. Две недели бомбардировали, взрывали мины, подходили
апрошами, – стен так и не проломили и города не подожгли. На штурм генералы не
решились. Из ста тридцати орудий разорвало и попортило половину. Вчера стали
подсчитывать – пороху и бомб в погребах осталось на день такой стрельбы, а пороховые
обозы все еще тащились где-то под Новгородом.

Шведская армия скорыми маршами подходила по ревельской дороге и сейчас, может
быть, уже билась в пигаиокских теснинах с Шереметьевым. Русские оказывались как в
клещах, – между артиллерией крепости и подступающим Карлом…
– Нашумели много… Это можем. – Петр бросил ложку. – Воевать еще не научились. Не с
того конца взялись… Никуда это дело еще не годится. Чтоб здесь пушка выстрелила, ее
надо в Москве зарядить… Понял?

Алексашка сказал:
– Сейчас еду, – в первой роте у костра солдаты разговаривают. Шведов ждут – весь