Page 155 - Поднятая целина
P. 155
К вечеру из района приехал вызванный Давыдовым милиционер. Батальщикова Ивана,
Аполлона Песковатскова, Ефима Трубачева и еще нескольких «активистов» из выходцев он
арестовал в поле. Игнатенкову старуху — на дому. Всех их направил с понятыми в район…
Дымок сам явился в сельсовет.
— Прилетел, голубь? — торжествующе спросил Разметнов.
Усмешливо поглядывая на него. Дымок ответил:
— Явился. Зараз уж нечего в похоронки играть, ежели перебор вышел…
— Какой перебор? — Разметнов нахмурился.
— Ну, какой бывает перебор, когда в очко играешь? Не вышло двадцать одно — вот и
перебор! Мне куда зараз деваться?
— В район пойдешь.
— А милиционер где?
— Зараз приедет, не скучай дюже! Нарсуд тебя выучит, как председателей бить!
Нарсуд тебе с недобором пропишет!..
— Уж это конешно! — охотно согласился Дымок и, зевая, попросил: — Спать мне
охота, Разметнов. Отведи меня в сарай да примкни, покеда милиционер явится, а я сосну.
Примкни, пожалуйста, а то во сне убегу.
На следующий день приступили к сбору расхищенного семенного хлеба. Макар
Нагульнов ходил по дворам, хозяева которых вчера брали хлеб; не здороваясь, отводя глаза в
сторону, сдержанно спрашивал:
— Брал хлеб?
— Брал…
— Привезешь обратно?
— Прийдется отвезть…
— Вези, — и с тем, не прощаясь, выходил из куреня.
Многие из выходцев взяли семенного хлеба больше, чем раньше ссыпали. Раздача
производилась на основании опроса. «Сколько засыпал пшеницы?» — спрашивал
нетерпеливо Батальщиков. «По семь пудов на два круга». — «Неси мешки на весы!»
А на самом деле получавший засыпал при сборе семфонда на семь — четырнадцать
пудов меньше. Кроме этого, пудов сто, не вешавши, растащили бабы в завесках и сумках.
К вечеру пшеница была собрана целиком, за вычетом нескольких пудов. Не хватало
лишь пудов двадцати ячменя да нескольких мешков кукурузы. Вечером же полностью
роздали семена, принадлежавшие единоличникам.
Хуторское собрание в Гремячем началось затемно. Давыдов, при небывалом стечении
народа в школе, говорил:
— Это что означает вчерашнее выступление недавних колхозников и части
единоличников, граждане? Это означает, что они качнулись в сторону кулацкого элемента!
Это факт, что они качнулись в сторону наших врагов. И это позорный факт для вас,
граждане, которые вчера грабительски тянули из амбаров хлеб, топтали дорогое зерно в
землю и расхищали в завесках. Из вас, граждане, шли несознательные возгласы, чтобы
женщины меня били, и они меня били всем, чем попадя, а одна гражданка даже заплакала
оттого, что я виду слабости не подавал. Я про тебя говорю, гражданочка! — И Давыдов
указал на Настенку Донецкову, стоявшую у стены, суетливо закутавшую головным платком
лицо, едва лишь Давыдов начал говорить. — Это ты меня гвоздила по спине кулаками и сама
же плакала от злости и говорила: «Бью, бью его, а он, идол, как каменный!»
Закутанное лицо Настенки горело огнем великой стыдобы. Все собрание смотрело на
нее, а она, потупившись от смущения и неловкости, только плечами шевелила, вытирая
спиной побелку стены.
— Закрутилась, гада, как ужака под вилами! — не вытерпел Демка Ушаков.
— Всю стену спиной обтерла! — поддержал его рябой Агафон Дубцов.
— Не вертися, лупоглазая! Умела бить — умей собранию и в глаза глядеть! — рычал
Любишкин.