Page 107 - Приглашение на казнь

поправляет задок туфли) около койки, на железной ножке которой,
совсем внизу, сидела она, спящая, распластав зрячие крылья в
торжественном неуязвимом оцепенении, вот только жалко было
мохнатой спины, где пушок в одном месте стерся, так что
образовалась небольшая, блестящая, как орешек, плешь, -- но
громадные, темные крылья, с их пепельной опушкой и вечно
отверстыми очами, были неприкосновенны, -- верхние, слегка
опущенные, находили на нижние, и в этом склонении было бы
сонное безволие, если бы не слитная прямизна передних граней и
совершенная симметрия всех расходящихся черт, -- столь
пленительная, что Цинциннат не удержался, кончиком пальца
провел по седому ребру правого крыла у его основания, потом по
ребру левого (нежная твердость! неподатливая нежность!), -- но
бабочка не проснулась, и он разогнулся -- и, слегка вздохнув,
отошел, -- собирался опять сесть за стол, как вдруг заскрежетал
ключ в замке и, визжа, гремя и скрипя по всем правилам
тюремного контрапункта, отворилась дверь. Заглянул, а потом и
весь вошел розовый м-сье Пьер, в своем охотничьем гороховом
костюмчике, и за ним еще двое, в которых почти невозможно было
узнать директора и адвоката: осунувшиеся, помертвевшие, одетые
оба в серые рубахи, обутые в опорки, -- без всякого грима, без
подбивки и без париков, со слезящимися глазами, с
проглядывающим сквозь откровенную рвань чахлым телом, -- они
оказались между собой схожи, и одинаково поворачивались
одинаковые головки их на тощих шеях, головки бледно-плешивые, в

шишках с пунктирной сизостью с боков и оттопыренными ушами.
Красиво подрумяненный м-сье Пьер поклонился, сдвинув
лакированные голенища, и сказал смешным тонким голосом:
-- Экипаж подан, пожалте.
-- Куда? -- спросил Цинциннат, действительно не сразу
понявший, так был уверен, что непременно на рассвете.
-- Куда, куда... -- передразнил его м-сье Пьер, --
известно куда. Чик-чик делать.
-- Но ведь не сию же минуту, -- сказал Цинциннат,
удивляясь сам тому, что говорит, -- я не совсем подготовился...
(Цинциннат, ты ли это?)
-- Нет, именно сию минуту. Помилуй, дружок, у тебя было
почти три недели, чтобы подготовиться. Кажись, довольно. Вот
это мои помощники, Родя и Рома, прошу любить и жаловать.
Молодцы с виду плюгавые, но зато усердные.
-- Рады стараться, -- прогудели молодцы.
-- Чуть было не запамятовал, -- продолжал м-сье Пьер, --
тебе можно еще по закону -- Роман, голубчик, дай-ка мне
перечень.
Роман, преувеличенно торопясь, достал из-за подкладки