Page 125 - Прощай оружие

Глава двадцать девятая
В полдень мы увязли на топкой дороге, по нашим расчетам километрах в десяти от
Удине. Дождь перестал еще утром, и уже три раза мы слышали приближение самолетов,
видели, как они пролетали в небе над нами, следили, как они забирали далеко влево, и
слышали грохот бомбежки на главном шоссе. Мы путались в сети проселочных дорог и
не раз попадали на такие, которые кончались тупиком, но неизменно, возвращаясь назад
и находя другие дороги, приближались к Удине. Но вот машина Аймо, давая задний ход,
чтоб выбраться из тупика, застряла в рыхлой земле у обочины, и колеса, буксуя,
зарывались все глубже и глубже до тех пор, пока машина не уперлась в землю
дифференциалом. Теперь нужно было подкопаться под колеса спереди, подложить
прутья, чтобы могли работать цепи, и толкать сзади до тех пор, пока машина не
выберется на дорогу. Мы все стояли на дороге вокруг машины. Оба сержанта подошли к
машине и осмотрели колеса. Потом они повернулись и пошли по дороге, не говоря ни
слова. Я пошел за ними.
– Эй, вы! – сказал я. – Наломайте-ка прутьев.

– Нам нужно идти, – сказал один.
– Ну, живо, – сказал я. – Наломайте прутьев.

– Нам нужно идти, – сказал один. Другой не говорил ничего. Они торопились уйти. Они
не смотрели на меня.

– Я вам приказываю вернуться к машине и наломать прутьев, – сказал я. Первый
сержант обернулся.

– Нам нужно идти. Через час вы будете отрезаны. Вы не имеете права приказывать нам.
Вы нам не начальство.
– Я вам приказываю наломать прутьев, – сказал я. Они повернулись и пошли по дороге.

– Стой! – сказал я. Они продолжали идти по топкой дороге с изгородью по сторонам. –
Стой, говорю! – крикнул я. Они прибавили шагу. Я расстегнул кобуру, вынул пистолет,
прицелился в того, который больше разговаривал, и спустил курок. Я промахнулся, и они
оба бросились бежать. Я выстрелил еще три раза, и один упал. Другой пролез сквозь
изгородь и скрылся из виду. Я выстрелил в него сквозь изгородь, когда он побежал по
полю. Пистолет дал осечку, и я вставил новую обойму. Я увидел, что второй сержант уже
так далеко, что стрелять в него бессмысленно. Он был на другом конце поля и бежал,
низко пригнув голову. Я стал заряжать пустую обойму. Подошел Бонелло.
– Дайте я его прикончу, – сказал он. Я передал ему пистолет, и он пошел туда, где
поперек дороги лежал ничком сержант инженерной части. Бонелло наклонился,
приставил дуло к его голове и нажал спуск. Выстрела не было.
– Надо оттянуть затвор, – сказал я. Он оттянул затвор и выстрелил дважды. Он взял
сержанта за ноги и оттащил его на край дороги, так что он лежал теперь у самой
изгороди. Он вернулся и отдал мне пистолет.

– Сволочь! – сказал он. Он смотрел на сержанта. – Вы видели, как я его застрелил,
tenente?

– Нужно скорей наломать прутьев, – сказал я. – А что, в другого я так и не попал?
– Вероятно, нет, – сказал Аймо. – Так далеко из пистолета не попасть.

– Скотина! – сказал Пиани. Мы ломали прутья и ветки. Из машины все выгрузили.
Бонелло копал перед колесами. Когда все было готово, Аймо завел мотор и включил
передачу. Колеса стали буксовать, разбрасывая грязь и прутья. Бонелло и я толкали изо
всех сил, пока у нас не затрещали суставы. Машина не двигалась с места.
– Раскачайте ее, Барто, – сказал я.

Он дал задний ход, потом снова передний. Колеса только глубже зарывались. Потом