Page 126 - Прощай оружие

машина опять уперлась дифференциалом, и колеса свободно вертелись в вырытых ими
ямах. Я выпрямился.

– Попробуем веревкой, – сказал я.
– Я думаю, ничего не выйдет, tenente. Здесь не встать на одной линии.

– Нужно попробовать, – сказал я. – Иначе ее не вытащишь.
Машины Пиани и Бонелло могли встать на одной линии только по длине узкой дороги.
Мы привязали одну машину к другой и стали тянуть. Колеса только вертелись на месте в
колее.

– Ничего не получается, – закричал я. – Бросьте.
Пиани и Бонелло вышли из своих машин и вернулись к нам. Аймо вылез. Девушки
сидели на камне, ярдах в двадцати от нас.
– Что вы скажете, tenente? – спросил Бонелло.
– Попробуем еще раз с прутьями, – сказал я. Я смотрел на дорогу. Вина была моя. Я
завел их сюда. Солнце почти совсем вышло из-за туч, и тело сержанта лежало у
изгороди.

– Подстелим его френч и плащ, – сказал я. Бонелло пошел за ними. Я ломал прутья, а
Пиани и Аймо копали впереди и между колес. Я надрезал плащ, потом разорвал его
надвое и разложил в грязи под колесами, потом навалил прутьев. Мы приготовились, и
Аймо взобрался на сиденье и включил мотор. Колеса буксовали, мы толкали изо всех
сил. Но все было напрасно.

– Ну его к …! – сказал я. – Есть тут у вас что-нибудь нужное, Барто?
Аймо влез в машину к Бонелло, захватив с собой сыр, две бутылки вина и плащ. Бонелло,
сидя за рулем, осматривал карманы френча сержанта.
– Выбросьте-ка этот френч, – сказал я. – А что будет с выводком Барто?

– Пусть садятся в кузов, – сказал Пиани. – Вряд ли мы далеко уедем.
Я отворил заднюю дверцу машины.

– Ну, – сказал я. – Садитесь.
Обе девушки влезли внутрь и уселись в уголке. Они как будто и не слыхали выстрелов. Я
оглянулся назад. Сержант лежал на дороге в грязной фуфайке с длинными рукавами. Я
сел рядом с Пиани, и мы тронулись. Мы хотели проехать через поле. Когда машины
свернули на поле, я слез и пошел вперед. Если б нам удалось проехать через поле, мы бы
выехали на дорогу. Нам не удалось проехать. Земля была слишком рыхлая и топкая.
Когда машины застряли окончательно и безнадежно, наполовину уйдя колесами в грязь,
мы бросили их среди поля и пошли к Удине пешком.

Когда мы вышли на дорогу, которая вела назад, к главному шоссе, я указал на нее
девушкам.

– Идите туда, – сказал я. – Там люди.
Они смотрели на меня. Я вынул бумажник и дал каждой по десять лир.

– Идите туда, – сказал я, указывая пальцем. – Там друзья! Родные!
Они не поняли, но крепко зажали в руке деньги и пошли по дороге. Они оглядывались,
словно боясь, что я отниму у них деньги. Я смотрел, как они шли по дороге, плотно
закутавшись в шали, боязливо оглядываясь на нас. Все три шофера смеялись.

– Сколько вы дадите мне, если я пойду в ту сторону, tenente? – спросил Бонелло.
– Если уж они попадутся, так пусть лучше в толпе, чем одни, – сказал я.