Page 131 - Прощай оружие

– Перебьют нас здесь, tenente, – сказал Аймо.
– Мы им не нужны, – сказал я. – Они гонятся за кем-то другим. Для нас опаснее, если
они наткнутся на нас неожиданно.
– Я бы охотнее шел здесь, под прикрытием, – сказал Бонелло.

– Идите. Мы пойдем по полотну.
– Вы думаете, нам удастся пройти? – спросил Аймо.

– Конечно. Их еще не так много. Мы пройдем, когда стемнеет.
– Что эта штабная машина тут делала?

– Черт ее знает, – сказал я. Мы шли по полотну. Бонелло устал шагать по грязи и
присоединился к нам. Линия отклонилась теперь к югу, в сторону от шоссе, и мы не
видели, что делается на дороге. Мостик через канал оказался взорванным, но мы
перебрались по остаткам свай. Впереди слышны были выстрелы.
За каналом мы опять вышли на линию. Она вела к городу прямиком, среди полей.
Впереди виднелась другая линия. На севере проходило шоссе, на котором мы видели
велосипедистов; к югу ответвлялась неширокая дорога, густо обсаженная деревьями. Я
решил, что нам лучше всего повернуть к югу и, обогнув таким образом город, идти
проселком на Кампоформио и Тальяментское шоссе. Мы могли оставить главный путь
отступления в стороне, выбирая боковые дороги. Мне помнилось, что через равнину
ведет много проселочных дорог. Я стал спускаться с насыпи.
– Идем, – сказал я. Я решил выбраться на проселок и с южной стороны обогнуть город.
Мы все спускались с насыпи. Навстречу нам с проселочной дороги грянул выстрел. Пуля
врезалась в грязь насыпи.
– Назад! – крикнул я. Я побежал по откосу вверх, скользя в грязи. Шоферы были теперь
впереди меня. Я взобрался на насыпь так быстро, как только мог. Из густого кустарника
еще два раза выстрелили, и Аймо, переходивший через рельсы, зашатался, споткнулся и
упал ничком. Мы стащили его на другую сторону и перевернули на спину. – Нужно,
чтобы голова была выше ног, – сказал я. Пиани передвинул его. Он лежал в грязи на
откосе, ногами вниз, и дыхание вырывалось у него вместе с кровью. Мы трое на
корточках сидели вокруг него под дождем. Пуля попала ему в затылок, прошла кверху и
вышла под правым глазом. Он умер, пока я пытался затампонировать оба отверстия.
Пиани опустил его голову на землю, отер ему лицо куском марли из полевого пакета,
потом оставил его.
– Сволочи! – сказал он.

– Это не немцы, – сказал я. – Немцев здесь не может быть.
– Итальянцы, – сказал Пиани таким тоном, точно это было ругательство. – Italiani.
Бонелло ничего не говорил. Он сидел возле Аймо, не глядя на него. Пиани подобрал
кепи Аймо, откатившееся под насыпь, и прикрыл ему лицо. Он достал свою фляжку.

– Хочешь выпить? – Пиани протянул фляжку Бонелло.
– Нет, – сказал Бонелло. Он повернулся ко мне. – Это с каждым из нас могло случиться
на полотне.
– Нет, – сказал я. – Это потому, что мы хотели пройти полем.

Бонелло покачал головой.
– Аймо убит, – сказал он. – Кто следующий, tenente? Куда мы теперь пойдем?

– Это итальянцы стреляли, – сказал я. – Это не немцы.
– Будь здесь немцы, они бы, наверно, нас всех перестреляли, – сказал Бонелло.

– Итальянцы для нас опаснее немцев, – сказал я. – Арьергард всего боится. Немцы хоть