Page 37 - Прощай оружие

– А я англичанин.
– Неужели?

– Да, англичанин. А вы думали – итальянец? У нас в одном отряде есть итальянцы.
– Очень хорошо, если вы возьмете наши машины, – сказал я.

– Мы вам возвратим их в полном порядке. – Он выпрямился. – Ваш шофер очень просил
меня с вами сговориться. – Он похлопал Гордини по плечу. Гордини вздрогнул и
улыбнулся. Англичанин легко и бегло заговорил по-итальянски:
– Ну, все улажено. Я сговорился с твоим tenente. Мы берем обе ваши машины. Теперь
тебе не о чем тревожиться. – Он прервал себя. – Надо еще как-нибудь устроить, чтобы
вас вытащить отсюда. Я сейчас поговорю с врачами. Мы возьмем вас с собой, когда
поедем.

Он направился ко входу, осторожно ступая между ранеными. Я увидел, как
приподнялось одеяло, которым занавешен был вход, стал виден свет, и он вошел туда.

– Он позаботится о вас, tenente, – сказал Гордини.
– Как вы себя чувствуете, Франко?

– Ничего.
Он сел рядом со мной. В это время одеяло, которым занавешен был вход на пункт,
приподнялось, и оттуда вышли два санитара и с ними высокий англичанин. Он подвел их
ко мне.

– Вот американский tenente, – сказал он по-итальянски.
– Я могу подождать, – сказал я. – Тут есть гораздо более тяжело раненые. Мне не так уж
плохо.
– Ну, ну, ладно, – сказал он, – нечего разыгрывать героя. – Затем по-итальянски, –
поднимайте осторожно, особенно ноги. Ему очень больно. Это законный сын президента
Вильсона.
Они подняли меня и внесли в помещение пункта. На всех столах оперировали.
Маленький главный врач свирепо оглянулся на нас. Он узнал меня и помахал мне
щипцами.
– Ca va bien?

– Ca va.

– Это я его принес, – сказал высокий англичанин по-итальянски. – Единственный сын
американского посла. Он полежит тут, пока вы сможете им заняться. А потом я в первый
же рейс отвезу его. – Он наклонился ко мне. – Я посмотрю, чтобы вам выправили
документы, тогда дело пойдет быстрее. – Он нагнулся, чтобы пройти в дверь, и вышел.
Главный врач разнял щипцы и бросил их в таз. Я следил за его движениями. Теперь он
накладывал повязку. Потом санитары сняли раненого со стола.

– Давайте мне американского tenente, – сказал один из врачей.
Меня подняли и положили на стол. Он был твердый и скользкий. Кругом было много
крепких запахов, запахи лекарств и сладкий запах крови. С меня сняли брюки, и врач
стал диктовать фельдшеру-ассистенту, продолжая работать:

– Множественные поверхностные ранения левого и правого бедра, левого и правого
колена, правой ступни. Глубокие ранения правого колена и ступни. Рваные раны на
голове (он вставил зонд: «Больно?» – «О-о-о, черт! Да!»), с возможной трещиной
черепной кости. Ранен на боевом посту. – Так вас, по крайней мере, не предадут военно-
полевому суду за умышленное членовредительство, – сказал он. – Хотите глоток
коньяку? Как это вас вообще угораздило? Захотелось покончить жизнь самоубийством?
Дайте мне противостолбнячную сыворотку и пометьте на карточке крестом обе ноги.