Page 38 - Прощай оружие

Так, спасибо. Сейчас я немножко вычищу, промою и сделаю вам перевязку. У вас
прекрасно свертывается кровь.

Ассистент, поднимая глаза от карточки:
– Чем нанесены ранения?

Врач:
– Чем это вас?

Я, с закрытыми глазами:
– Миной.

Врач, делая что-то, причиняющее острую боль, и разрезая ткани:
– Вы уверены?

Я, стараясь лежать спокойно и чувствуя, как в животе у меня вздрагивает, когда
скальпель врезается в тело:

– Кажется, так.
Врач, обнаружив что-то, заинтересовавшее его:

– Осколки неприятельской мины. Если хотите, я еще пройду зондом с этой стороны, но в
этом нет надобности. Теперь я здесь смажу и… Что, жжет? Ну, это пустяки в сравнении с
тем, что будет после. Боль еще не началась. Принесите ему стопку коньяку. Шок
притупляет ощущение боли. Но все равно опасаться нам нечего, если только не будет
заражения, а это теперь случается редко. Как ваша голова?

– О, господи! – сказал я.
– Тогда лучше не пейте много коньяку. Если есть трещина, может начаться воспаление,
а это ни к чему. Что, вот здесь – больно?
Меня бросило в пот.

– О, господи! – сказал я.
– По-видимому, все-таки есть трещина. Я сейчас забинтую, а вы не вертите головой.

Он начал перевязывать. Руки его двигались очень быстро, и перевязка выходила тугая и
крепкая.

– Ну вот, счастливый путь, и Vive la France!
– Он американец, – сказал другой врач.

– А мне показалось, вы сказали: француз. Он говорит по-французски, – сказал врач. – Я
его знал раньше. Я всегда думал, что он француз. – Он выпил полстопки коньяку. – Ну,
давайте что-нибудь посерьезнее. И приготовьте еще противостолбнячной сыворотки. –
Он помахал мне рукой. Меня подняли и понесли; одеяло, служившее занавеской,
мазнуло меня по лицу. Фельдшер-ассистент стал возле меня на колени, когда меня
уложили.
– Фамилия? – спросил он вполголоса. – Имя? Возраст? Чин? Место рождения? Какой
части? Какого корпуса? – И так далее. – Неприятно, что у вас и голова задета, tenente.
Ho сейчас вам, вероятно, уже лучше. Я вас отправлю с английской санитарной машиной.
– Мне хорошо, – сказал я. – Очень вам благодарен.

Боль, о которой говорил врач, уже началась, и все происходящее вокруг потеряло смысл
и значение. Немного погодя подъехала английская машина, меня положили на носилки,
потом носилки подняли на уровень кузова и вдвинули внутрь. Рядом были еще носилки,
и на них лежал человек, все лицо которого было забинтовано, только нос, совсем