Page 34 - Прощай оружие

Санитары подхватили раненого под руки и за ноги и внесли в помещение.
– Разрежьте рукав, – сказал главный врач.

Он держал пинцет с куском марли. Остальные два врача сняли шинели.
– Ступайте, – сказал главный врач санитарам.

– Идемте, tenente, – сказал Гордини.

– Подождите лучше, пока огонь прекратится. – не оборачиваясь, сказал главный врач.
– Люди голодны, – сказал я.
– Ну, как вам угодно.

Выйдя на заводской двор, мы пустились бежать. У самого берега разорвался снаряд.
Другого мы не слышали, пока вдруг не ударило возле нас. Мы оба плашмя бросились на
землю и в шуме и грохоте разрыва услышали жужжание осколков и стук падающих
кирпичей. Гордини поднялся на ноги и побежал к блиндажу. Я бежал за ним, держа в
руках сыр, весь в кирпичной пыли, облепившей его гладкую поверхность. В блиндаже
три шофера по-прежнему сидели у стены и курили.
– Ну, вот вам, патриоты, – сказал я.

– Как там машины? – спросил Маньера.

– В порядке, – сказал я.
– Напугались, tenente?
– Есть грех, – сказал я.

Я вынул свой ножик, открыл его, вытер лезвие и соскоблил верхний слой сыра. Гавуцци
протянул мне таз с макаронами.

– Начинайте вы.
– Нет, – сказал я. – Поставьте на пол. Будем есть все вместе.

– Вилок нет.
– Ну и черт с ними, – сказал я по-английски.

Я разрезал сыр на куски и разложил на макаронах.

– Прошу, – сказал я. Они придвинулись и ждали. Я погрузил пальцы в макароны и стал
тащить. Потянулась клейкая масса.
– Повыше поднимайте, tenente.

Я поднял руку до уровня плеча, и макароны отстали. Я опустил их в рот, втянул и
поймал губами концы, прожевал, потом взял кусочек сыру, прожевал и запил глотком
вина. Вино отдавало ржавым металлом. Я передал флягу Пассини.
– Дрянь, – сказал я. – Слишком долго оставалось во фляге. Я вез ее с собой в машине.

Все четверо ели, наклоняя подбородки к самому тазу, откидывая назад головы, всасывая
концы. Я еще раз набрал полный рот, и откусил сыру, и отпил вина. Снаружи что-то
бухнуло, и земля затряслась.

– Четырехсотдвадцатимиллиметровое или миномет, – сказал Гавуцци.

– В горах такого калибра не бывает, – сказал я.
– У них есть орудия Шкода. Я видел воронки.
– Трехсотпятимиллиметровые.