Page 9 - Прощание с Матерой

дороги всю пыль, – толпа эта при входе в деревню столкнулась с двоими, которые
торопились ей навстречу: один – Воронцов, председатель сельсовета, а теперь поссовета в
новом поселке, и второй – незнакомый, конторского вида мужчина в соломенной шляпе и с
цыганистым лицом.
– Что такое? Что у вас происходит? – еще издали, на ходу потребовал Воронцов.
Старухи враз загалдели, размахивая руками, перебивая друг друга и показывая на
мужиков, которые, осмелев, выбрались из окружения и протолкалась к цыганистому.
– Мы, значит, делаем что надо, а они набросились, – взялся объяснять ему молодой.
– Как собаки, – подхватил верзила и завозил глазами, отыскивая в толпе Богодула. – Я
тебе… пугало огородное…
Он не закончил, Воронцов перебил его и старух, которые на «собак» отозвались
возмущенным гулом.
– Ти-ше! – с растяжкой скомандовал он. – Слушать будем или будем базарить? Будем
понимать положение или что будем?… Они, – Воронцов кивнул на мужиков, – проводили
санитарную уборку кладбища. Это положено делать везде. Понятно вам? Везде. Положено.
Вот стоит товарищ Жук, он из отдела по зоне затопления. Он этим занимается и объяснит
вам. Товарищ Жук – лицо официальное.
– А ежели он лицо, пушай ответит народу. Мы думали, оне врут, а он, вот он, лицо. Кто
велел наше кладбище с землей ровнять? Там люди лежат – не звери. Как посмели над
могилками гадиться? Нам пушай ответит. Мертвые ишо сами спросят.
– Такие фокусы даром не проходят.
– Царица небесная! До чего дожили! Хошь топись от позору.
– Слушать будем или что будем?… – повторил Воронцов, взяв тон цокруче.
Жук спокойно и как будто даже привычно ждал, когда утихомирятся. Вид у него был
замотанный, усталый, черное цыганское лицо посерело. Видать, работенка эта доставалась
непросто, если представить еще, что объясняться таким образом ему приходилось с местным
населением не впервые. Но начал он неторопливо и уверенно, с какой-то даже
снисходительностью в голосе:
– Товарищи! Тут с вашей стороны непонимание. Есть специальное постановление, –
знал Жук силу таких слов, как «решение, постановление, установка», хоть и произнесенных
ласково, – есть специальное постановление о санитарной очистке всего ложа
водохранилища. А также кладбищ… Прежде чем пускать воду, следует навести в зоне
затопления порядок, подготовить территорию…
Дед Егор не вытерпел::
– Ты не тяни кота за хвост. Ты скажи, кресты по какой такой надобности рубил?
– Я и отвечаю, – дернулся Жук и от обиды заговорил быстрой: – Вы знаете, на этом
местe разольется море, пойдут большие пароходы, поедут люди… Туристы и интуристы
поедут. А тут плавают ваши кресты. Их вымоет и понесет, они же под водой не будут, как
положено, на могилах стоять. Приходится думать и об этом…
– а о нас вы подумали? – закричала Вера Носарева. – Мы живые люди, мы пока здесь
живем. Вы загодя о туристах думаете, а я счас мамину фотокарточку на земле после этих
твоих боровов подобрала. Это как? Где я теперь ее могилку стану искать, кто мне покажет?
Пароходы поплывут… это когда твои пароходы поплывут, а мне как теперь здесь
находиться? Я на ваших туристов… – Вера задохнулась. – Покуда я здесь живу, подо мной
земля, и не нахальте на ней. Можно было эту очистку под конец сделать, чтоб нам не
видать…
– Когда под конец? У нас семьдесят точек под переселение, и везде кладбища. Не
знаете положения и не говорите. – Голос у Жука заметно потвердел. – Да восемь кладбищ
полностью переносятся. Это и есть под конец.
Дальше тянуть некуда. У меня тоже лишнего времени нет.
– Ты арапа не заправляй. – Знали в деревне: деда Егора расшевелить трудно, но
расшевелится, только держись, ничем не остановишь. Это как раз и был тот момент, когда