Page 167 - Хождение по мукам. Сёстры

опять появился однорукий. На этот раз он шел прямо на сторожей, к магазину. Они,
замолчав, глядели на него. Вдруг сторож шепнул скороговоркой:

– Пропали мы, Иван, давай свисток.
Милицейский потянулся было за свистком, но однорукий подскочил к нему и ударил
ногой в грудь и сейчас же ручкой револьвера ударил по голове ночного сторожа. В ту же
минуту к подъезду подбежал второй человек в солдатской шинели, коренастый, с
торчащими усами, и, навалившись на милицейского, быстрым и сильным движением
закрутил ему руки за спиной.
Молча однорукий и коренастый начали работать над замком. Отомкнули магазин
Муравейчика, втащили туда оглушенного сторожа и связанного милицейского. Дверь за
собой прикрыли.
В несколько минут все было кончено, – драгоценные камни и золото увязаны в два
узелка. Затем коренастый сказал:
– А эти? – и пхнул сапогом милицейского, лежащего на полу у прилавка.

– Милые, дорогие, не надо, – негромко проговорил милицейский, – не надо, милые,
дорогие…

– Идем, – резко сказал однорукий.
– А я тебе говорю – донесут.

– Идем, мерзавец! – И Аркадий Жадов, схватив узелок в зубы, направил «маузер» на
своего компаньона. Тот усмехнулся, пошел к двери. Улица была все так же пустынна.
Оба они спокойно вышли, свернули за угол и зашагали к «Шато Кабернэ».
– Мерзавец, бандит, пачколя, – по пути говорил Жадов коренастому. – Если хочешь со
мной работать, – чтобы этого не было. Понял?

– Понял.

– А теперь – давай узелок. Иди сейчас и готовь лодку. Я пойду за женой. На рассвете мы
должны быть в море.
– В Ялту пойдем?

– Это уж не твое дело. В Ялту ли, в Константинополь… Я распоряжаюсь.