Page 141 - Старик
P. 141

последняя песня была любимой Сергея Кирилловича, он пел ее часто.
                  Правда,
                  особым голосом не обладал и слухом тоже.
                     Павел, ты спрашиваешь, отчего я в письме высказала удивление  тем,  что
                  именно ты написал заметку о Сергее Кирилловиче. Это неправильно.
                  Небольшое
                  удивление, правда, есть, но оно не главное чувство,  которое  я  испытала,
                  прочитав заметку, а главное - огромная радость  и  огромная  благодарность
                  тебе за то, что ты  вспомнил  дорогое  имя.  А  небольшое  удивление  лишь
                  оттого, что ты был в составе секретариата суда в  Балашове  в  1919  году.
                  Помню, ты не смог  помочь  мне  встретиться  с  адвокатом  в  первый  день
                  заседания, сказав, что поздно. Вообще, мне кажется, Павел, ты тогда как-то
                  верил  в  виновность  Сергея  Кирилловича.  Я  тебя  не   обвиняю,   тогда
                  большинство верило. Люди находились в угаре войны, многое видели совсем
                  не
                  так, как теперь, когда можно спокойно все оценить.
                     Павел, я устала от этого письма и все время боюсь, что  что-то  сказать
                  не успела. Какой-то  страх,  что  самое  важное,  самое  ценное  о  Сергее
                  Кирилловиче написать забыла. Вчера вызывала врача  и  целый  день  лежала,
                  очень разволновалась. Поэтому кончаю, а то можно вспоминать бесконечно.
                  У
                  меня сохранились случайно последние письма Сергея  Кирилловича,
                  некоторые
                  его документы, но я тебе их пока  не  посылаю.  Может  быть,  мы  с  тобой
                  встретимся здесь, в Клюквине, или я  приеду  в  Москву,  у  невестки  есть

                  машина, она иногда ездит в Москву по делам, за покупками. Но я бы  хотела,
                  дорогой Павел, увидеть  тебя  здесь,  я  стала  плоха,  истинная  старуха.
                  Обнимаю тебя. Ответь мне поскорее. Твоя Ася.
                     Между прочим,  невестка,  она  довольно  бесцеремонная,  прочитала  мое
                  сочинение и сделала такой вывод:  "Вы,  матушка  (называет  меня,  как  ей
                  кажется, остроумно - матушкой), неправильно построили жизнь. Вам надо
                  было
                  сочинять романы. Вы пишете - прямо не оторвешься. Как детектив". Вот
                  какие
                  комплименты на старости лет. Напиши, как ты переносишь жару. У нас тут
                  все
                  сгорело, картошки не будет, ягод совсем не видели".
                     Павел Евграфович прочитал письмо дважды, потом еще перечитал
                  отдельные
                  места, испытывая чувство восторга и  какой-то  невнятной  тревоги,  отчего
                  было сердце; биение и холодели руки. Принял лекарство, немного
                  успокоился.
                  Восторг был оттого, что умершее трепетало и  жило  на  страницах
                  школьной
                  тетрадки, а тревога  -  бог  знает...  Не  оттого  же,  что  Ася  написала
   136   137   138   139   140   141   142   143   144   145   146