Page 153 - Рассказы

Сел… Но тотчас встал – показалось, что на кухне очень мусорно. Он взял веник,
подмел.
– Так? – спросил себя Колька.– Значит, жена мужа в Париж провожала? – Закрыл окно,
закрыл форточку. Закрыл дверь. Закурил, курнул раза три подряд поглубже, загасил
папиросу. Взял карандаш и крупно написал на белом краешке газеты: "Доченька, папа уехал
в командировку".
Положил газетку на видное место… И включил газ, обе горелки…
Когда рано утром пришли Валя, тесть и теща, Колька лежал на кухне, на полу,
уткнувшись лицом в ладони. Газом воняло даже на лестнице.
– Скотина! И газ не…– Но тут поняла Валя. И заорала.
Теща схватилась за сердце.
Тесть подошел к Кольке, перевернул его на спину.
У Кольки не успели еще высохнуть слезы… И чубарик его русый был смят и свалился
на бочок. Тесть потряс Кольку, приоткрыл пальцами его веки… И положил тело опять в
прежнее положение.
– Надо… это… милицию.

Алеша Бесконвойный

Его звали-то не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей
Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность,
неуправляемость. Впрочем, безответственность его не простиралась беспредельно: пять дней
в неделе он был безотказный работник, больше того – старательный работник, умелый
(летом он пас колхозных коров, зимой был скотником – кочегарил на ферме,
случалось-ночное дело -принимал, телят), но наступала суббота, и тут все: Алеша
выпрягался, Два дня он не работал в колхозе: субботу и воскресенье. И даже уж и забыли,
когда это он завел такой порядок, все знали, что этот преподобный Алеша "сроду такой" – в
субботу и воскресенье не работает– Пробовали, конечно, повлиять на него, и не раз, но все
без толку. Жалели вообще-то: у него пятеро ребятишек, из них только старший добрался до
десятого класса, остальной чеснок сидел где-то еще во втором, в третьем, в пятом… Так и
махнули на него рукой. А что сделаешь? Убеждай его, не убеждай – как об стенку горох.
Хлопает глазами… "Ну, понял, Алеша?" – спросят. "Чего?" – "Да нельзя же позволять себе
такие вещи, какие ты себе позволяешь! Ты же не на фабрике работаешь, ты же в сельском
хозяйстве! Как же так-то? А?" – "Чего?" – "Брось дурачка из себя строить! Тебя русским
языком спрашивают: будешь в субботу работать?" – "Нет. Между прочим, насчет дурачка – я
ведь могу тоже… дам в лоб разок, и ты мне никакой статьи за это не найдешь. Мы тоже
законы знаем. Ты мне оскорбление словом, я тебе – в лоб: считается – взаимность". Вот и
поговори с ним. Он даже на собрания не ходил в субботу.
Что же он делал в субботу?
В субботу он топил баню. Все. Больше ничего. Накалял баню, мылся и начинал
париться. Парился, как ненормальный, как паровоз, по пять часов парился! С отдыхом,
конечно, с перекуром… Но все равно это же какой надо иметь организм! Конский?
В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня суббота. И сразу у него
распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел. Он даже не умывался, а шел
сразу во двор – колоть дрова.
У него была своя наука – как топить баню. Например, дрова в баню шли только
березовые: они дают после себя стойкий жар. Он колол их аккуратно, с наслаждением…
Вот, допустим, одна такая суббота.
Погода стояла как раз скучная – зябко было, сыро, ветрено – конец октября. Алеша
такую погоду любил. Он еще ночью слышал, как пробрызнул дождик – постукало мягко,
дробно в стекла окон и перестало. Потом в верхнем правом углу дома, где всегда гудело,
загудело – ветер наладился. И ставни пошли дергаться. Потом ветер поутих, но все равно