Page 344 - Тихий Дон

— В ружье!.. В ружье!..
Чернецовские цепи, оттесняя заставы, входили в Глубокую. В серой хмарной темноте
метались всадники. Бежали, дробно топоча сапогами, пехотинцы. На перекрестной улице
устанавливали пулемет. Цепкой протянулись поперек человек тридцать казаков. Еще одно
звено перебегало переулок. Клацали затворы, засылая патроны. В следующем квартале
повышенно-звучный командный голос чеканил:
— Третья сотня, живо! Кто там ломает строй?.. Смирно! Пулеметчики — на правый
фланг! Готово? Со-отня…
Прогромыхал батарейный взвод. Лошади шли галопом. Ездовые размахивали плетьми.
Лязг зарядных ящиков, гром колес, дребезжание лафетов смешивались с распухавшей на
окраине стрельбой. Разом где-то поблизости ревнули пулеметы. На соседнем углу,
зацепившись за врытый у палисадника стоян, опрокинулась скакавшая неведомо куда
полевая кухня.
— Дьявол слепой!.. Не видишь?! Повылазило тебе? — надсадно ревел оттуда чей-то
насмерть перепуганный голос.
Григорий с трудом собрал сотню, рысью повел ее на край станицы. Оттуда уже густо
валили отступавшие казаки.
— Куда?.. — Григорий схватил переднего за винтовку.
— Пу-у-сти!.. — рванулся казак. — Пусти, сволочь!.. Чего хватаешь? Не видишь —
отступают?..
— Сила его!..
— Прет дуром…
— Куда нам?.. В какой край — Миллерская? — звучали запыхавшиеся голоса.
Григорий попробовал на окраине, возле какого-то длинного сарая, развернуть свою
сотню в цепь, но новая толпа бежавших смела их. Казаки сотни Григория, перемешавшись с
бежавшими, сыпанули назад — в улицы.
— Стой!.. Не бегай… Стреляю!.. — дрожа от бешенства, орал Григорий.
Его не слушались. Струя пулеметного огня секанула вдоль улицы; казаки на секунду
кучками припали к земле, подползли поближе к стенам и устремились в поперечные улицы.
— Теперь не совладаешь, Мелехов! — крикнул, пробегая мимо него и близко
заглядывая в глаза, взводный Бахмачев.
Григорий пошел следом, скрипя зубами, размахивая винтовкой.
Паника, охватившая части, завершилась беспорядочным бегством из Глубокой.
Отступили, оставив чуть ли не всю материальную часть отряда. Лишь с рассветом удалось
собрать сотни и кинуть их в контрнаступление.
Багровый, вспотевший Голубов, в распахнутом полушубке, перебегал вдоль
двинувшихся цепей своего 27-го полка, металлическим накаленным голосом кричал:
— Шагу дай!.. Не ложись!.. Марш, марш!..
14-я батарея выехала на позицию, снималась с передков; старший офицер батареи, стоя
на зарядном ящике, глядел в бинокль.
Бой начался в шестом часу. Смешанные цепи казаков и красногвардейцев из
Воронежского отряда Петрова хлынули густо, окаймили снежный фон черной мережкой
фигур.
С восхода тянул знобкий ветер. Под заголенной ветром тучей показался кровоточащий
край зари.
Григорий отвел половину атаманской сотни на прикрытие 14-й батареи, с остальными
пошел в наступление.
Первый пристрельный снаряд лег далеко впереди цепи чернецовцев. Взлохмаченный
оранжево-синий флаг разрыва выкинулся вверх. Сочно луснул второй выстрел. Пристрелку
повели поорудийно.
«Взи-взи-взи!..» — удаляясь, понесся снаряд.
Секунда напряженной тишины, подчеркнутой ружейными залпами, — и далекий